Слова, такие тихие, шелестящие, падали в тишину комнаты и оставались в ней. А за ними, за десятком слов стояли чьи-то жизни. Трёх мальчиков, которых тоже кто-то оплачет, и чьих имён мы так и не узнали. И братьев Молли. И тут во мне, матери и домохозяйке Мэри Уизли, подняла голову Мариэтта Первая, Верная. Подняла голову Молли Пруэтт, и где-то внутри, словно неведомая музыка, отозвалась Память.
Я смотрела на старика и понимала, что ещё ничего не знаю до конца, но именно с этого момента война перестала быть чем-то абстрактным, от чего можно спрятаться за надёжными стенами Норы. Теперь настал и наш черёд участвовать. И нет нужды выбирать сторону. Молли должна отомстить за своих братьев. Так делал мой народ — кровь за кровь. Долохов поплатится. И должен поплатиться тот, кто отдал приказ.
Не знаю, что увидел Альбус в моих глазах, но вдруг вздрогнул, расправил плечи, кивнул и без слов скрылся в камине, оставив нас наедине с Артуром.
Мы сидели на диване, и Артур рассказывал о войне. Он много не знал, но того, что знал, хватало для понимания — легко не будет. Я никогда не была на острие. Часто война для меня была лишь ворохом бумаг, отчётами о потерях — людских и финансовых. Бесконечным поиском ресурсов. Бесконечными совещаниями и принятием — принятием решений, за каждым из которых оставались жизни. Я ни разу не участвовала в сражении. Но неоднократно отдавала приказ убрать лишнего человека, захватить крепость, разрушить город, отравить колодец или реку. Однажды собственноручно заколола фрейлину-шпионку, которая пыталась соблазнить и убить брата. А потом она снилась мне в кошмарах и тянула руки к моему горлу. Теперь всё будет так же и одновременно иначе. Мне снова нужно защищать, но теперь уже не одного брата, а целых шесть сыновей. Впрочем, и я не одна. В отличие от советников, мужу я могла доверять. Он не предаст. Но что я могу в этой войне? Я только научилась простейшим заклинаниям, недавно сварила своё первое зелье из четырёх ингредиентов. Что я могу?!
Неожиданно у домохозяйки Молли оказалось чуть ли не больше забот и нерешаемых глобальных проблем, чем у принцессы Мэри. Только масштабы были иными, как и диспозиция. Мне нужен был совет, и лишь один человек мог в этом помочь. Артур ушел спать к Рону, а я причесалась, собрав отросшие пряди в тугой пучок. Надела уличное платье, тихо подошла к камину, зачерпнула летучего пороху, бросила его в камин и, смело сделав шаг в зелёное пламя, чётко произнесла: «Чайная Роза». Так назывался домик Мюриэль в Оттери-Сент-Кэчпоул, куда собирался бежать Чарльз.
Меня подхватило и закружило в вихре перемещения, выплюнув на пушистый ковёр с узором из мелких розочек. Я поднялась с колен, отряхнула и поправила платье, использовав очищающие чары. Тут в комнату вбежала сухонькая воинственно настроенная старушка в ночной рубашке и наспех накинутом розовом кружевном пеньюаре.
— Молли? Несносная девчонка! Что ты забыла здесь среди ночи?! — воскликнула она возмущенно и облегченно одновременно.
— Тётушка, — кивнула я, чуть поклонившись. — У меня для вас дурные вести. Гидеон и Фабиан погибли.
Старушка каким-то сломанным движением опустила палочку. Вмиг она словно ещё сильнее состарилась.
— Этого не может быть… — пробормотала она. — Это точно?! — в её взгляде была такая отчаянная надежда на чудо, но мне пришлось её развеять.
— Дамблдор приходил. Они столкнулись с Пожирателями: Долоховым и его учебным боевым отрядом. Шестеро против них двоих, шансов не было. Долохов проклял их. Сириус Блэк пытался спасти, вызвал Дамблдора, но опоздал, — я пересказывала спокойно и отстранённо, тщательно следя, чтобы все имена прозвучали верно, и не исказился смысл. С каждым моим словом взгляд старушки тускнел. Но когда я упомянула Дамблдора, вдруг полыхнул.
— Старый козёл! Всё из-за него! Втянул моих мальчиков в это глупое противостояние! Лорд бы их не тронул, они чистокровные! А теперь этих храбрых безголовых идиотов больше нет! — и она разрыдалась. Горько, искренне, зло. Слёзы текли, чертя бороздки по морщинистому, и без того некрасивому лицу. Я не спешила подойти утешать её. Просто стояла. Мюриэль слишком напоминала мне меня — ту Мариэтту, которая однажды умерла от арбалетного болта в боку, защищая брата. Она бы тоже плакала так. Я лишь сказала:
— Мы отомстим.
Мюриэль подняла на меня удивлённый взгляд и ядовито бросила:
— С каких это пор тюфяки Уизли мстят?
— Пруэтты мстят, — ответила я уверенно. Даже если это ранее было не так, теперь я Пруэтт. И я — Уизли. Я отомщу за свою семью.