– А я говорю, что не допущу такого позора, чтобы моя внучка нарушала приличия ради какого-то бывшего холопа! – донесся до Александры рассерженный голос бабушки.
– Что за чепуху вы несете, какой тут может быть позор?! – возражала на высоких нотах Любовь Даниловна. – И я буду вам очень обязана, если вы перестанете называть Сурина своим бывшим холопом. Не хватало, чтобы вы забылись и брякнули это оскорбление в его присутствии. Вот тогда это действительно будет позор!
– Ах ты, батюшки мои! – рассмеялась Софья Аркадьевна. – Да ежели и брякну случайно, что тогда? Побежишь топиться на пруд?
Захлопнув за собой дверь, Александра прошла на середину комнаты и сердито посмотрела на родственниц.
– Что случилось? О чем вы на этот раз спорите? Да что же это такое! Сурин вот-вот приедет, а вы не даете мне спокойно собраться!
– Да вот, мы как раз и спорим о том, как тебе следует одеться… к приезду именитого гостя, – в голосе Софьи Аркадьевны звучал неприкрытый сарказм.
– Я сказала твоей бабушке, что хочу видеть тебя на обеде в вечернем платье. А она начала кричать, что это нарушение приличий и даже позор, – Любовь Даниловна нервно рассмеялась.
– Потому что ради приезда к обеду одного-единственного гостя не выряжаются в открытые платья, – сказала Софья Аркадьевна. – Даже если этот гость такая важная птица, как ваш разлюбезный Сурин.
– Мама, но ведь бабушка права, – заметила Александра. – Вечерние платья потому и называются вечерними, что их надевают по вечерам. А сейчас еще белый день стоит.
– Иногда, в особо торжественных случаях, вечерние платья надевают и на обеды, – Любовь Даниловна с вызовом посмотрела на свекровь. – И я считаю, что сегодня как раз такой случай!
– Бессмысленный спор, – отрезала Александра, не дожидаясь, пока бабушка пустится возражать. – Я уже решила, что надену зеленое платье с белым полонезом, и ничего не собираюсь менять.
– Но тогда хотя бы не зеленое, а розовое! – взмолилась Любовь Даниловна. – Зеленое тоже красивое, но розовое нежней и нарядней. И в нем ты будешь эффектно смотреться на фоне гостиной и парка, по которому Сурин, конечно же, захочет с тобой прогуляться.
– Одеваться под тон интерьера – как это вульгарно! – презрительно фыркнула Софья Аркадьевна.
– Хорошо, мама, – сказала Александра. – Надену розовое, если ты так хочешь. А теперь давайте, наконец, разойдемся по своим комнатам. И вот еще что, – она выразительно посмотрела на бабушку. – Как бы мы ни относились к Сурину, но, раз уж мы пригласили его, то должны держаться по отношению к нему уважительно. Если забудем об этом, то унизим не Сурина, а самих себя, – с этими словами она вышла за двери.
Велев горничной убрать зеленое платье и готовить взамен него розовое, Александра занялась туалетом. Настроение, и без того невеселое, было совершенно испорчено. Столько хлопот, суеты, волнений, скандалов – и все из-за человека, который был им нужен как прошлогодний снег!
– Еще и такую красивую вазу из-за него разбили, – нахмурилась Александра. – Саксонский фарфор начала века… Попробуй теперь купи что-то подобное при нашей бедности!
При мысли об этой вазе Александру охватила такая злость на Сурина, что она даже перестала волноваться из-за его визита. Ей вдруг стало безразлично, как поведут себя мама и бабушка и не совершат ли нарушений приличий. В самом деле, какой ей убыток оттого, что Сурин, допустим, подумает о них плохо? Ведь ее жизнь от этого не изменится!
«Хоть бы поскорее прошел этот кошмарный день, – подумала она. – А там… Я постараюсь убедить маму, что нам не следует появляться в Смоленске до отъезда Сурина. И, разумеется, больше никаких визитов этого человека к нам!»
Розовое платье, которое Александра надела по просьбе матери, было из числа тех, что шились перед приездом Сурина. И сейчас, впервые увидев себя в этом платье в домашней обстановке, а не в примерочной модистки, Александра почувствовала досаду. Нет, платье было красивым и очень ей шло, но… оно совершенно не подходило для будничного обеда в узком кругу!
Треугольное декольте было неглубоким, а слегка пышные рукава спускались ниже локтей. Но платье все равно смотрелось очень нарядно, так как было сшито из дорогого шелка и щедро отделано белоснежными кружевами. Изящно драпированную верхнюю юбку подхватывали в нескольких местах кокетливые банты из той же ткани, что и само платье, в обрамлении кружевных рюшей; небольшой шлейф, веером расходившийся от турнюра, волочился по полу…