О.: Эрик!!!!!!!!
Я дохожу до диванчика в гостиной присаживаюсь и рассматриваю содержимое. В голове набатом гудит – нам пиздец.
Глава 8
Ольга
Эрик с невозмутимым лицом походит ко мне и садится рядом, молча забирает у меня из рук долбаную коробку, рассматривает содержимое, хмыкает и напряжение от его слов уходит безвозвратно.
Э.: Да мы горячие, даже лучше, чем я мог себе представить.- мужчина улыбается и смотрит на меня озорным взглядом. Я выдыхаю и прикрываю глаза, стараясь сосредоточиться и понять, что я сейчас должна с этим делать.
О.: Ты готов к тому, что осле этого начнется? Готов к килограммам грязи и тонне сплетен?
Э.: Мне пофиг, ты и я знаем, как оно на самом деле, а то, что хотят думать остальные, их личные проблемы. – Эрик притягивает меня к себе, и обнимает.
О.: Тогда… вперед на кухню, паста сама себя не приготовит! – мы оба бодримся, но глубоко в душе, знаем, что нам будет очень сложно.
Мы идем на кухню и начинаем готовить ужин.
О.: Я думаю, что должна позвонить Гене, он начальник службы безопасности, возможно, он сможет разузнать откуда эти фото и чьих это рук дело. В конце концов к фото не приложено письма, не выдвинуты никакие требования, они не просят денег и чего – либо другого.
Э.: Звони, пусть приедет, это не телефонный разговор.
Пока мы занимаемся ужином, звоню Гене и прошу приехать, ибо код черный.
Это знаете, как в американских больницах, объявляют черный код если в больнице очень много тяжелых больных, обычно это связано с какими-то массовыми катастрофами и крушениями.
Вот и у моего бриллианта наступает «черный код», потому что как только эти фото попадут нужные руки, зацепит всех, моих сотрудников, моих близких, возможно даже и партнеров. Самое главное сейчас, оказать грамотные действия и не допустить того, чтобы компанию пришлось реанимировать. Нужно все устаканить.
Гена приезжает как раз, когда ужин готов, мы садимся за стол, я пью вино, Эрик налил виски.
Г.: Итак, братцы-кролики, выкладывайте - Геныч умный мужчина, два плюс два сложил, поэтому объяснять нашу с Эриком связь ему не нужно. Я молча протягиваю ему наше «домашнее портфолио» среди которых есть свежие снимки, сделанные пару часов назад около супермаркета, и они надо сказать самые безобидные, потому что на остальных запечатлены мы на кухне в тот первый раз. А это значит, что моя охрана либо долбится в шары, либо подкуплена, или как иначе объяснить тот факт, что эти фото сделаны с территории особняка, на минуточку охраняемой территории?
О.: Ген, в охране крысы, это первая претензия к тебе. Во-вторых, кроме фото ничего не было, ни записки, мне никто не звонил, не требовал выкуп, не шантажировал, вообще ничего.
Г.: С охраной разберусь сегодня же, поднимем камеры, посмотрим что к чему, работающих в тот день уволим. Есть предположение, кто мог это сделать?
Э.: Любой, начиная с придурка, которому я дал в лицо, заканчивая силиконовой долиной, получившей отказ, думаю стоит начать с нее, она очень хотела доказать, что эскорт имеет место быть, а наши отношения не все воспримут адекватно.
Г.: Согласен. Оль, ты главное не бойся, отстреляемся, и не такое переживали.
О.: Мне стыдно в этом признаться, но мне похер, я хоть сейчас соберу пресс- конференцию и расскажу все журналистам. Я человек, у меня тоже есть чувства, и я вправе сама выбирать себе мужчин, это моя приватная жизнь, что хочу то и делаю. Да, не спорю, будет много вопросов, включая и обиды. Но выхода нет, скоро рассвет.
Мы ужинаем, Гена вызывает работавших в тот день охранников, просит центральный офис скинуть видео с камер. Процесс запущен. Я все-таки решаю собрать всех завтра в офисе, и все рассказать, дабы не возникало нападок из коллектива. – Оль….
Э: Может мне уволиться?
О.: С какой радости?
Э.: Сейчас все будут думать, что все мои работы, это не честный труд, не хочу сеть раздор среди твоих пижонов.
О.: Если они не придурки, то вкурсе, что на кастинг я не влияю, работодатели отбирают вас сами, и я не могу продвигать вас по желанию.
Г.: Если ты сейчас это сделаешь, то еще больше подогреешь интерес, так вы покажетесь уязвимыми.