– Александра Николаевна, к вам пожаловала княгиня Вяземская.
– Пригласите ее в гостиную.
Вера Федоровна сидела на кушетке со спинкой из красного дерева в небольшой, уютно обставленной комнате. На стене прямо над кушеткой висело широкое полотно французского живописца с пейзажем гор, обрамленное в массивную позолоченную раму. В углу стояли высокие напольные часы, достававшие башенкой почти до потолка и размеренно махавшие своим медным маятником. Камердинер вытащил из высокого дубового комода поднос с чайным сервизом на одну персону и поставил его на круглый столик около кушетки. Также из комода он достал небольшую картонную коробку с плитками твердого английского шоколада фирмы «Фрей», что говорило о явном улучшении финансовых дел в этом доме. В квартире было прохладно, и Вера Федоровна пожалела, что разделась до платья, оставив в прихожей вместе с верхней одеждой свой шерстяной платок. Теперь она пила чай маленькими глотками, испытывая некоторое волнение перед встречей с Александриной. Ведь княгиня Вяземская пришла нарочно в то время, когда в доме отсутствовала Натали.
На пороге гостиной появилась Азя. Но она, одетая во все черное, была не такой, какой ее привык видеть петербургский свет. Лицо осунулось и побледнело, глаза, всегда светившиеся безудержной страстью, погасли, словно потеряли необходимый для сияния источник энергии. Вера Федоровна встала и кинулась к ней со всем простодушием и нежностью, однако неторопливые шаги Александрины, та сдержанность, с которой она протянула обе руки и склонила голову на плечо княгини, чтобы потом тут же вскинуть ее и посмотреть на княгиню пристальным взглядом своих погасших глаз, остановили ее и поставили в неловкое положение. Коротко поздоровавшись, они отстранились друг от друга.
– Как ты, душа моя? На тебе лица нет.
Азя подошла к кушетке и села на край, ровно держа спину.
– Здорова ли ты? – спросила Вера Федоровна и пристроилась рядом.
– Мне уже легче.
– Вот и славно. Когда собираетесь в дорогу?
– На днях.
– Сменив обстановку и круг общения, вы с Натали найдете утешение в деревне.
– Теперь я живу только мыслью о скорейшем возвращении в наш тихий дом в Заводе. Там нас ждет брат Дмитрий, единственный верный друг…
– Кстати, – княгиня сделала глоток чая, создав тем самым небольшую паузу, – я пришла сюда, чтобы исполнить одно из последних желаний Александра Сергеевича. Он просил передать это тебе.
Вера Федоровна достала из потайного бокового кармашка цепочку с крестиком и протянула ее Александрине. В этот миг печальные глаза Ази вспыхнули, вернее даже сказать, вцепились в предмет, лежащий на ладони княгини, и лишь спустя некоторое время она, совладав с собой, отвела их в сторону. Не глядя на цепочку с крестиком, почти на ощупь, Александрина взяла загробный подарок и сжала в кулаке. Вслед за этим по ее бледному лицу побежала паутина тонких красных нитей, превратив его в багряное и дышащее жаром.
– С тобой все в порядке?
– Да-да, просто я не ожидала…
– Ты вся горишь. Что стряслось?
Александрина встала, подошла к окну и, стоя спиной к собеседнице, надела на себя цепочку с крестиком. Лицо ее продолжало гореть, взгляд был устремлен куда- то над домами в небо, руки торопливо перебирали кружевной платок, который от волнения Ази превращался то в комок, то в крученую веревку, то в помятое полотно. Наконец она повернулась к княгине и, собравшись со всеми силами, ровно, без душевного срыва, произнесла:
– Теперь у меня больше опыта, ум более спокойный и рассудительный, и я полагаю, лучше совершить несколько безрассудных поступков в юности, чтобы избежать их позднее, тогда с ними покончишь, получив урок, иногда несколько суровый, но это к лучшему.
Санкт-Петербург, Английская набережная, 2004 год
Если перефразировать поэтическую метафору, утверждающую, что жизнь – это сон, сказав, что сон – это жизнь, можно прийти к тому выходу из лабиринта, который ведет в лабиринт следующий. Хотя кто заявил, что сон, снящийся кому-то, является частью именно его жизни? И, принимая участие в том или ином видении, именно этот человек пребывает главным действующим лицом? Так ли это? Не знает, наверное, никто.
Зато всем точно известно, что во сне можно родиться и умереть, перенестись во времени и в пространстве, попасть из реального мира в ирреальный, поскольку сон любого человека есть не что иное, как тень вечности, с пересекающимися параллельными мирами…
Нежные и умелые женские руки имеют неописуемую власть над мужским телом. И даже во время самого тяжелого и тревожного сна они сумеют возбудить раньше, чем начнется пробуждение сознания. Никита еще не проснулся, но уже начал дышать часто и напряженно. Лиза откинула с него одеяло и принялась быстрыми, мелкими поцелуями покрывать его лицо, губы, грудь. Его веки дрогнули, и он что-то пробормотал. Постепенно это бормотание переросло в сладострастное рычание, он пошевелился, перевернулся на бок и скользнул рукой между ее теплых бедер…