Мартышка обернулась и, округлив глаза, дернула меня в сторону, вскрикивая.
Ребро обожгло, будто огнем.
Я обернулся, уходя от удара ножом, выбил его из руки живучей мрази и чувствуя, что сознание помутилось, понял - убью.
Дальше все было как в тумане. Мне кажется, я прекратил его бить только после того, как услышал вой сирен. Сколько нанес ударов, куда, - провал в памяти, но, когда я опустил руки, тело просто рухнуло на пол.
Я облокотился о стену, тяжело дыша. Тошнило и кружилась голова.
- Ань, - позвал я громко, услышав, как она рыдает на кухне.
Оттолкнувшись от стены, я медленно пошел к ней.
По пути отодвинул щеколду на входной двери.
Аня уже освободила мать и уложила на пол, рыдала, разговаривая по телефону и размазывая по щекам слезы.
- Ань, - я устало сполз по стене и сел рядом на полу. - Налей попить.
Моя Рапунцель обернулась и я увидел панику в ее глазах.
- Две скорых! - крикнула она в телефон и бросилась ко мне. - Ваня!
Я посмотрел на себя. На серой футболке расплылось огромное кровавое пятно.
- Это не я, оно само, - усмехнулся я и поморщился. - Пить хочу.
Аня стащила с себя толстовку и прижала к моей ране, разорвала кухонное полотенце и туго перетянула торс.
- Ну, блин, из-за царапины новый костюм испоганила. - пробубнил я, прижимая к саднящему боку тряпку и наконец отпил из протянутой кружки воды. - Спасибо.
- Держись, пожалуйста, я тебя очень прошу. Скорая скоро приедет. Это я во всём виновата! - причитала Аня, уткнувшись мне лбом в плечо.
- Все нормально, солнце. Смотри. - я достал из кармана штанов бархатную коробочку. - Это тебе.
Аня несмело взяла в руки футляр и открыла.
- Я тоже хочу детей только от тебя. Выйдешь за меня? - я с трудом улыбнулся.
- Да, - шепнула моя панда, шмыгая носом, и надела кольцо. - Тебе очень плохо?
- Да нормально я, - я усмехнулся, облизав пересохшие губы, - только в боку колит.
- Хватит ржать, ты истекаешь кровью! - сквозь всхлипы улыбнулась Аня и продолжила рыдать с новой силой. - Не оставляй меня одну!
- Да прекрати, маленькая, - шепнул я где-то на границе сознания и, с трудом подняв руку, погладил ее по щеке, - как же я тебя одну оставлю? Я же тебя люблю.
А дальше все. Темнота.
57. Штамп
Я спал. Постоянно спал, не в состоянии разлепить глаза. Иногда открывал их, смотрел на белый потолок и снова проваливался в сон. Иногда, когда видел медсестру, что-то пытался спросить, но лишь тихо хрипел, не в состоянии связать даже пары слов.
Однако сегодня я чувствовал, что сил немного прибавилось, поэтому услышав хлопок двери, внимательно посмотрел на женщину и, прочистив горло, четко выдал:
- Аня… где?
- Аня? - подняла на меня глаза медсестра. - Это кто?
- Жена… почти.
- Подожди, дружочек. Сейчас доктор придет - спросишь.
- Где я?
- В реанимации.
К обеду мне стало ещё лучше. Я поел и просил дать мне телефон. Но злые тетеньки вообще не поддавались на мои чары. Уже на вечернем обходе пришел врач и дал добро перевести меня в обычную палату. Я обрадовался, а оказалось, что только завтра.
Я пролежал в реанимации три дня, как оказалось. Ко мне никого не пускали. Так как близкие родственники не объявлялись, то и сообщать мое состояние никому не спешили.
Когда меня утром перевели в обычную палату, то я с облегчением выдохнул, ведь тут не было противно пищащей аппаратуры и мне дали телефон!
Но я даже не успел его включить, как в палату влетела моя мартышка и бросилась мне на шею, сжимая в практически удушающем захвате.
- Ань… - обнял я трясущиеся плечи и почувствовал, как сжимается сердце. Три дня не знала, что со мной. - Волновалась?
- Да, - Аня подняла на меня зареванное лицо и я увидел, как сильно она похудела и осунулась.
- Тааак, - протянул я строго. - Выйду - жопу надеру за то, что не жрешь ничего! Как мама?
- Нормально. Ушибы, синяки. Заживёт все, сказали. - сквозь всхлипы, заикаясь, ответила Аня и я снова прижал ее к себе.
- А этот… урод. Сдох?
- Нет, - тихо всхлипнула мартышка. - В реанимации.
- Жаль.
- Мы заявления написали.
- Молодцы.
- Я тебя люблю, - Аня вжалась в меня сильнее. - Прости меня, пожалуйста.
- Да хватит извиняться! - возмутился я. - Целуй лучше!
Аня улыбнулась и прижалась солёными от слез губами к моим.
Я быстро завладел ее языком, сильнее затаскивая к себе на кровать, прижимая к груди, сжимая аппетитные бедра.
- Ваня, - выдохнула она пьяно, пытаясь отстраниться. - Нельзя!
- Угу, - усмехнулся я, снова поймав ее губы.