Когда мы со Златой добираемся до кухни, на столе уже стоит тарелка с бутербродами и кружки с бодрящими напитками.
– Рэм, а ты у нас ночевал? – спрашивает дочь, хитро улыбаясь ему, на что я одергиваю ее из-за бестактного вопроса, а Рэм лишь коротко кивает, отпивая кофе. – А ты останешься у нас жить?
Замираю и забываю, как дышать. Этот вопрос, но немного в другой форме, мучает меня уже несколько дней. Зачем это все? Что он чувствует? Что нас ждет дальше? Наиграется и исчезнет или у него есть планы на будущее?
Мы сталкиваемся с Рэмом глазами. Что он ответит?
28. Алиса
На кухне становится тихо. Слышу, как тикают часы на стене. Рэм выглядит напряженно, но старается этого не показывать. Он медленно подносит чашку к губам и делает глоток кофе. Смотрю на него и вдруг понимаю, что он выглядит очень уставшим.
– У вас здорово, – наконец говорит он мягко, наклоняясь вперед и коротко улыбаясь Злате. Его голос звучит успокаивающе, но я знаю, что таится за этим тоном. Чувствую, как сердце пропускает удар и болезненно сжимается. – Но я не могу остаться.
Ожидаемо. Я предполагала, что все закончится после первого секса. Потому что я и так не сильна в ублажении мужчины, а тут еще и опыт за столько лет растеряла, и момент был не подходящий. На мне даже трусы были самые обычные, хлопковые. Это вчера ему было все равно, потому что он пришел пьяный в хлам. А сегодня... видимо, сегодня я не оправдала ожиданий.
Рэм снова переводит серьезный взгляд на меня. Смотрю на него, не в силах ничего добавить, просто обреченно киваю, глотая ком в горле. Хочется разрыдаться, как маленькой.
– Жалко, – тихо вздыхает Злата и трет нос. Чувствую, как ее голос дрожит. Видимо, она тоже надеялась на что-то большее. – Ладно, пойду порисую.
Она вздыхает и, не поднимая глаз, разворачивает коляску и быстро покидает кухню.
Рэм напряженно следит за ней взглядом, а потом виновато смотрит на меня. Он будто хочет что-то сказать, но останавливает себя.
– Я не хотел ее расстроить, – наконец вздыхает. – Но мне правда лучше уйти.
– Ты ранен, – произношу единственный довод в нашу пользу, закусывая губу. – Тебе нужно колоть уколы, делать перевязки.
– Все думают, что я мертв, лапуль, – Рэм медленно поднимается, допивая залпом кофе.
Не сразу смотрит на меня. Молчит, будто собирается с мыслями.
– И это мне сейчас на руку, – улыбается, но как-то не весело. – Но когда они узнают, что я живой, ты даже не представляешь, что будет твориться.
Эти слова меня пугают, хотя внешне я пытаюсь сохранять спокойствие.
– Что? – выдыхаю рвано и чувствую, как покрываюсь мурашками с головы до ног. Сжимаю руки в замок, чтобы не было видно дрожи.
– Война, рыжуль… – он делает паузу, словно решая, стоит ли рассказывать больше. – Я пришел к тебе потому, что был уверен, что за мной никто не следит. И не подумает искать у тебя.
– Тебя ищут? – от волнения ежусь и обхватываю себя руками.
– Отслеживают, не появлюсь ли где. Боятся, что выжил. Потому что, когда я оклемаюсь, им будет пиздец. Они это знают. Уверен, что сейчас все мои карты, звонки, местоположение телефона и хаты палят.
– А куда же ты пойдешь? – не могу удержаться от вопроса, который сам срывается с языка.
– Не знаю пока, – Рэм смотрит мне в глаза. – Не волнуйся, рыжуль. Сейчас я приду в себя, всех нагну и вернусь.
Звучит обнадеживающе. Только очень туманно. Это все может длиться очень долго. А еще… он ведь может и не вернуться…
Смотрю, как Рэм с силой трет осунувшееся лицо. Рана, что бы он ни говорил, явно дает о себе знать.
– Ты пришел сюда, потому что доверяешь мне? – спрашиваю тихо и чувствую, как дрожат мои колени.
– Да, – коротко отвечает он. – Наверное, тебе единственной сейчас. Ты просто золото, рыжуль. Спасибо за теплый прием.
В груди вновь начинает теплиться надежда на то, что он и рад бы остаться, но не хочет рисковать нами.
Вздрагиваю от того, как резко Рэм разворачивается. Он молча идет в коридор.
– Постой, – встаю и иду следом. – Но, если тебе некуда идти, нельзя пользоваться картами, то… как ты собираешься жить эти дни?
– Разберусь, – вдруг рычит Рэм, не оборачиваясь, и упрямо мотает головой. Кажется, его злит наш разговор. – Вас я не собираюсь стеснять, Алиса.
Замираю. Не понимаю, почему он разозлился. И с чего решил, что мешает нам.
Рэм натягивает кроссовки, куртку и, будто через силу, оборачивается ко мне. Не глядя в глаза, притягивает к себе в объятия, крепко обнимает, целует в макушку и тут же отпускает.