Ах, да, вот это. Дебильные подколы и павлиний хвост.
Когда еда, наконец, готова, я разливаю по тарелкам суп и раскладываю гречку.
Аромат такой, что во рту скапливается слюна.
Мирон садится за стол и разглядывает свои тарелки с сомнением.
– Слушай, не отбивай аппетит, – беру кусок хлеба и, зачерпнув ложку супа, дую и аккуратно пробую. – Ммм, как вкусно! С дымком!
Сводный нехотя берет ложку и пробует. Поглядываю на его реакцию, когда первая порция отправляется в рот.
Он снова задумчиво жует, глядя перед собой, а я сжимаю в руке ложку, готовая дать ему в лоб, если он сейчас опять выплюнет.
Но нет, Мирон продолжает есть.
– Вкусно? – улыбаюсь.
Он неопределенно вертит рукой в воздухе.
– Более-менее.
– Буржуй, закормила тебя Крис твоя, – усмехаюсь и охреневаю в ту же секунду.
Я готова сейчас сама себе язык откусить.
– Надо же, какая осведомленность, – хмыкает Мирон. – Справки обо мне уже навела?
– Много болтаешь во сне, – окусываюсь. – Полночи не затыкался.
– Да не смущайся так. Я привык, что бабы бегают за мной.
– Пф! Много чести! – закатываю глаза. – Не всем нравятся раскачанные наглые мажоры.
– Всем, – пристально смотрит на меня Мирон. – Рыжие так прикольно краснеют.
Я чувствую, как щеки начинают гореть ещё сильнее и бешусь от этого.
– Пятнами. – добивает меня.
– Я тебе напомню, что это ты то и дело появляешься на моем пути!
– Ой, один раз всего приехал помочь. – пожимает сводный плечами.
– Да конечно, – щурюсь. – Домой к нам припёрся и доставал меня, на свадьбе родителей рядом сел.
– Ты о себе слишком высокого мнения, сестрюнь, – усмехается Мир. – Дома я у вас был по работе, на свадьбе так поставили таблички.
– Лазил по моей страничке, – добиваю с улыбкой.
Как-то я увидела видимо случайный лайк от него, потому что он быстро исчез.
– Да тебе в разведку надо, – хмыкает Мирон. – Я ж должен был посмотреть, что за родня у меня. Так что, не переживай. На фотки не дрочил. Можно подумать, ты не поинтересовалась, кто я такой, и не попускала слюни на фотографии?
– Нет! – возмущаюсь.
Посмотрела, конечно же. Просто аккуратно, чтобы никуда не тыкать.
Фотографии у него, на самом деле, очень классные. Видно, что его фотографировал человек, который хорошо знаком с композицией. Но понтов там – мама не горюй. Посмотрела, глаза позакатывала, и все. Обошлось без слюней.
– Опять краснеешь, – усмехается сводный и отодвигает пустую тарелку. – Ладно, нормальный суп. Не как у Крис, конечно, но сойдёт.
Скриплю зубами. Мало какой женщине понравится сравнение с другой, даже если это сказано человеком, которому хочется поправить корону. Лопатой.
– Гречка, ммм! – делает счастливое лицо Мирон и вздыхает, придирчиво разглядывая еду во второй тарелке. – Обожаю.
Снова смотрю концерт с принюхиванием.
– Ну, не как у Крис точно, – хмыкаю. – Придется пострадать. Зато как вернёшься, начнёшь ещё больше ее ценить. Если она тебя дождется, конечно.
Мирон перестает жевать и сверлит меня взглядом.
– А тебя, походу, никто не ждёт, да?
Обидно сейчас было. Но я улыбаюсь.
– С недавних пор я целая.
Мир хмыкает, выковыривая мясо из тарелки.
– Мужику можно позавидовать. И сколько он тебя выдержал?
– Ой, давай вот без этого. Это я его бросила.
– А он очень расстроился, видимо? – усмехается это непробиваемое чудовище.
– Господи, у тебя на все ответ найдется? – возмущаюсь.
Мирон лишь довольно кивает и я замолкаю. Ем свою гречку, глядя в тарелку.
– Спасибо, – отодвигает он тарелку с оставшейся крупой. – Сейчас чайник принесу.
– Э, а доедать кто будет? – хмурюсь.
– Пощади, хозяйка, – прикладывает сводный руку к груди. – Я и так подвиг совершил.
После чая заваливаюсь на диван и листаю найденный в террасе романчик. В доме уже более-менее тепло, но ноги все равно мёрзнут, поэтому я укрываюсь одеялом, погружаясь в чтение.
Мирон заходит с улицы и, недовольно покосившись на меня за то, что я заняла его место, скидывает куртку и заваливается в мою колыбель. Его ноги при этом лежат на спинке и даже в таком положении торчат над ней.
– Искать выживших пойдем? – хмыкает он минут пять спустя. – Я уже затек.
– Сейчас, главу дочитаю, – зеваю.
Настроение после еды умиротворенно-ленивое, ссориться совершенно не хочется.
Сама не замечаю, как глаза закрываются и я проваливаюсь в дрёму.
Просыпаюсь так же внезапно, озираюсь. В комнате горит свет, а за окном уже не день, а темнеющее, синее небо. Мирона в комнате нет.