Мы быстро выходим из парилки, и он распахивает дверь на улицу. Из бани сразу вырывается облако пара. Мирон спускается по ступенькам и осторожно придерживает меня, потому что ноги немного скользят.
Прислушиваюсь к своим ощущениям. Я не чувствую холода – снег приятно холодит стопы. И кажется, мы должны замёрзнуть, но вместо этого морозный воздух приятно охлаждает разгорячённую кожу.
Мирон на секунду притормаживает, а потом всё же падает в пышный сугроб. Из его груди вырывается громкий вопль.
– Что с тобой? – испуганно вскрикиваю, подбегая к нему.
– Кайф! – смеётся сводный и поднимается обратно. – Попробуй.
– Господи, как же это глупо – прыгнуть в сугроб, если ты не знаешь, что под ним. – с сомнением смотрю на его восторженную улыбку. – Нет, спасибо.
Мирон закатывает глаза и я понимаю, что он явно думает о том, что я зануда. Отворачиваюсь, чтобы уйти обратно в баню, как вдруг меня окатывает дождём из снега. Взвизгиваю, оборачиваясь.
Сводный внезапно оказывается слишком близко. Он хватает меня за талию и притягивает к себе. Склоняется, пристально смотрит в глаза. Из его рта вырывается пар, а на лице появляется загадочная улыбка.
– Прекрати, – хватаюсь за его шею, теряя равновесие.
Мирон подхватывает меня на руки и хитро щурится, улыбаясь еще шире.
– Только попробуй, – выдыхаю и тут же с визгом лечу в сугроб.
20. Забава
Ощущения – непередаваемые! Я задыхаюсь от эмоций и контраста температур.
– Ах, ты, гад! – выдыхаю, тяжело дыша. Мирон тянет мне руку и я принимаю его помощь, но как только встаю, тут же швыряю ему в лицо горсть снега.
– Забава, блин! – уворачивается он, но не отпускает мою руку, а, наоборот, дергает на себя и сердито хмурится. – Сейчас еще раз полетишь!
Хочется его подзадорить, но, боюсь, тогда он по-настоящему реализует угрозу.
Усмехаюсь, а потом только осознаю, что мы как-то слишком близко стоим. Соприкасаемся влажными телами. Отодвигаюсь немного.
– Пошли снова в парилку, – тянет меня Мирон.
Смотрю на наши руки и снова смущаюсь. Он ведет меня за собой, пропускает вперед и подхватывает на скользкой лесенке, когда я теряю равновесие.
И я покрываюсь мурашками от горячих ладоней на талии, чувствуя их сквозь тонкую простыню.
Оборачиваюсь смущенно, но Мирон уже заталкивает меня внутрь.
– Пошли, пошли, холодно уже!
Мы снова оказываемся вдвоем в парилке. Ароматное тепло приятно окутывает тело. Сажусь на настил, а Мирон достает из кадки распаренный веник и крутит его в руке.
– Ну, что? Попробуем порку? – он хитро щурится, глядя на меня.
Это вызов? Усмехаюсь и ложусь на настил. Подкладываю руки под щеку и кошусь на него.
– Если мне будет больно, то я тебя кипятком ночью ошпарю, – обещаю , пока Мирон спускает простыню с моей спины пониже.
– Фига се, ты кровожадная! – усмехается он. – Я девочкам делаю больно… только если они сами хотят пожестче.
Его провокационные разговорчики немного смущают, но когда веник прикасается к коже, разгоняя горячий воздух по телу, то из головы вылетают вообще все мысли.
Я просто растекаюсь по лавке и плаваю на волнах нирваны.
– Э, рыжая, ты жива? – чувствую, как Мирон склоняется ко мне.
– Угу, – отзываюсь, не открывая глаз.
Чувствую, как сводный задирает простыню на моих ногах повыше и продолжает парить меня дальше.
Волны тепла прогревают мою кожу, а когда Мирон начинает аккуратно похлопывать меня веником, то я непроизвольно покряхтываю от удовольствия. Тихий шорох листьев обладает каким-то медитативным эффектом и я готова так лежать бесконечно.
– Поворачивайся, – командует Мирон и я послушно переворачиваюсь на спину.
Он мочит веник, стряхивает с него лишнюю влагу и снова воздух под его ударами становится горячее. Если бы я знала, что это такой кайф, я бы ходила в баню при каждой возможности. Непроизвольно постанываю.
– Да у нас с тобой тантрический секс, практически, – усмехается сводный и я недовольно приоткрываю глаз.
– Слушай, я поняла, в чем у нас с тобой проблема, – ворчу, еле ворочая языком.
– И в чем же? – усмехается Мирон, паря меня сквозь простыню.
– В твоем голосе, – продолжаю.
– А что не так с моим голосом? – хмыкает он недовольно.
– То, что он есть. Если бы ты был немым, мы бы могли подружиться, – вздыхаю.
– А, может, я не хочу с тобой дружить? – фыркает он, останавливаясь. – Все. Твоя очередь.
– Нуууу, – нехотя приоткрываю второй глаз.
– Твоя о-че-редь. – повторяет он по слогам с демонстративно каменным лицом и я тяну ему руку.