– Только если ты поможешь мне встать, потому что я сама не в состоянии.
Мирон помогает мне подняться и тут же заваливается на мое место. Он едва помещается на лежаке что в ширину, что в длину. Огромный, здоровый медведь!
– Да на тебя три веника надо, лось. – усмехаюсь, аккуратно похлопывая его по спине. С интересом разглядываю витиеватую татуировку, переползающую с лопатки на шею и плечо.
– Давай поиграем в Русалочку? – глухо просит он, отворачиваясь. – Колдунья забрала твой голос.
Опять обиделся, что ли? Хлопаю его посильнее, сжав губы, но, кажется, абсолютно никакого дискомфорта он не испытывает. А хотелось бы, чтобы испытывал. Но моих сил явно не хватает, чтобы задать жару этому толстокожему слоненку.
– О, да, Ариэль, так куда приятнее, – усмехается он.
Сдерживаю улыбку и пытаюсь парить его посильнее, настолько, насколько хватает сил моим разомлевшим рукам.
Несколько минут спустя, все же устаю.
– Ложись на спину, – командую и Мирон безропотно исполняет приказ. Не помещается в плечах, поэтому закидывает руки за голову. Мышцы груди красиво натягиваются, подчеркивая талию и рельефный пресс.
С трудом делаю вид, что мне как бы совсем безразлично видеть такое тело. Тело, как тело. Пф! Ну, да, атлетичное. Но не в красивой фигуре счастье. Вон, с характером зато не повезло. Ни одна умная девушка такому дураку не светит. Покрасоваться рядом с таким, наверное, тешит самооценку, а вот серьезные отношения… Что с ним делать можно? Поставить на полочку и любоваться? Другое дело, душа!.. Чтобы и помолчать было интересно, и книгу обсудить, а не только в постели развлечься. А еще лучше, чтобы тоже в медицине разбирался.
Избегаю бедер в низких боксерах. Стараюсь даже и близко не смотреть в ту сторону. Парю накачанные чуть выше колен и голени с грамотно проработанными мышцами. Анатомия, конечно, у Мирона отличная.
– Слушай, я уже рук не чувствую, – оборачиваюсь к сводному и он быстро переводит взгляд с моей груди на глаза.
Смотрю на себя сверху вниз и осознаю, что светлая простыня промокла и довольно сильно облепляет тело, просвечивая. Ахаю, прикрываясь веником, а Мирон внезапно резко садится и отворачивается спиной.
– Я в душ, – бросает он на ходу. – Помоюсь, позову.
Бросаю веник в кадку и плюхаюсь на настил, когда за ним закрывается дверь. Еще раз смотрю на свою грудь в налипшей листве. Соски просвечивают, хоть и не сильно. Стыдоба. И вообще, жарковато, а ждать еще неизвестно сколько.
Со вздохом встаю и берусь за ручку двери. Внезапно перед глазами плывет и я, вместо того, чтобы позвать Мирона и сообщить, чтоб он прикрылся, просто вываливаюсь из парилки, держась за стену.
Судорожно втягиваю прохладный воздух и замираю, потому что в полумраке стоит обнаженный Мирон. И, хотя он стоит спиной ко мне, я отчетливо вижу, как быстро двигаются его руки где-то в области бедер.
– Забава! – рыкает он сердито и оборачивается через плечо, услышав, как хлопнула об стену дверь.
21. Забава
– Прости, – выдыхаю и, прикрыв глаза рукой, на ощупь выбираюсь в предбанник.
Падаю на лавку и закрываю лицо руками. Боже, как это развидеть? Моя жизнь не станет прежней. Мне хоть сейчас одевайся и беги отсюда куда глаза глядят. Наверное, если бы было лето, я бы уже стартанула. И плевать, что до дома путь в несколько дней пешком.
Как мне смотреть-то ему в лицо теперь, если перед глазами – голая жопа и… Фу.
Встаю и приоткрываю дверь на улицу, чтобы глотнуть прохладного воздуха. Лицо горит. Опрометчиво с непривычки столько времени в парилке сидеть. Но, что сделано, то сделано.
Дышу, понемногу приходя в себя. Сзади хлопает дверь. Вздыхаю и оборачиваюсь. Мирон стоит с тазом в руках и хмуро смотрит на меня.
– Мойся иди, извращенка, пока вода не остыла.
– Я не пойду, – выдыхаю, заливаясь краской снова. – Кто из нас еще и извращенец!
– Почему? – сводный дергает бровью.
– Ты мастурбировал! – вскрикиваю шепотом. – Другого времени не мог найти? Как мне теперь с тобой спать в одной комнате?
Мирон щурится, смотрит на меня пристально и долго, да так, что по спине пробегают мурашки. Затем показывает мне таз.
– Я стирал, дура. – усмехается сердито и ставит его на стол, затем сжимает свои ручищи в кулаки и трет ими друг об друга. – Вот так, блять! Мойся иди, вуайеристка хренова!
– Да мне плохо стало! – оправдываюсь, уже пылая от смущения.
– Да конечно! На жопу мою хотела посмотреть, так и скажи!
Боже, какая же я дура! Я же и правда в каматозе толком ничего и не разглядела, а напридумывала и наговорила такого, что единственная озабоченная извращенка тут – я!