— К тебе часто приходят друзья? — разглядываю коллекцию алкоголя.
— Бывает, — пожимает плечами Мирон. — Хочешь коктейль?
— Ты что, работал барменом? — улыбаюсь, садясь на высокий стул.
— Был такой опыт, — заходит за стойку Мирон и разглядывает свою коллекцию. — Одно время подрабатывал, когда копил на тачку.
— Днём — обычный бандит, а ночью — бармен? — смеюсь.
Мирон закатывает глаза.
— Сделай мне что-нибудь на своё усмотрение, — прошу его.
Наблюдаю, как он быстро и ловко смешивает ингредиенты в шейкере.
Через пару минут передо мной появляется бокал с коктейлем ярко-жёлтого цвета. Мирон делает себе то же самое. Мы чокаемся, и я отпиваю.
— Ммм, вкусно! Что это? — облизываю губы.
Мирон обходит стойку и обнимает меня со спины.
— «Секс на пляже», — шепчет на ухо, и я покрываюсь мурашками.
Его губы касаются моей шеи, и я чувствую, как всё внутри сжимается от смеси страха и желания. Но, почувствовав моё напряжение, Мирон останавливается и вздыхает.
— Я хочу жить с тобой вместе, — повторяет он, упрямо прижимая меня крепче. — Я не хочу, чтобы ты уходила.
— Почему? — шепчу, обняв его за руку.
Расслабляюсь в его руках и растекаюсь по мощной груди.
— Мне кажется, что ты передумаешь, — усмехается он, но в его голосе слышится лёгкая обида.
Я давлю в себе смешок. Такое ощущение, что в нас больше общего, чем мне казалось. По крайней мере, заморачиваемся мы с ним точно одинаково.
Задумчиво поглаживаю его руку, размышляя о том, что мне здесь нравится. Возможно, у нас не будет споров по поводу уборки и разбросанных вещей.
Но мне всё равно страшно. Теперь даже сильнее, потому что я боюсь, что не смогу соответствовать образу идеальной хозяйки.
— Мне не нравится, что ты молчишь, — отстраняется Мирон и идёт к холодильнику. — Наверное, надо что-нибудь перекусить, чтобы ты объелась, стала доброй и тебе было лень уходить.
— Мне кажется, за время твоего отсутствия еда в холодильнике могла испортиться, — морщусь.
— Для таких случаев у меня есть морозилка, — отзывается он, доставая пару замороженных готовых обедов. — Пюре с куриной грудкой и овощами подойдёт?
Я киваю, вспоминая свой суп из кильки, сало и гречку. Боже, как любитель овощей и грудки это всё пережил?
С одной стороны, смешно, а с другой — хочется приготовить на его красивой кухне что-нибудь такое, от чего он придёт в восторг.
И я уже мысленно вхожу в образ хозяйки, ловя себя на том, что мне это тоже нравится.
Мирон ставит в микроволновку разогревать еду, а сам снова подходит ко мне.
— Ты тут очень гармонично смотришься, — усмехается он, и я вижу, как он через силу сдерживается, чтобы снова не начать меня тискать.
А мне, несмотря на смущение, всё равно очень хочется его объятий и поцелуев. Поэтому я делаю еще пару больших глотков коктейля, оставляю бокал в сторону и сама притягиваю Мирона ближе. Коротко целую.
— Вау, — шепчет он, возбужденно усмехаясь, — так тебя, чтобы раскрепостить, надо просто подпаивать на голодный желудок?
— Дурак, — хлопаю его по груди и краснею, а он смеется и подхватывает меня со стула.
— Что ты делаешь? — взвизгиваю, хватаясь за его шею.
— Пока еда греется, хочу показать тебе, какой у меня клевый матрас.
33. Мирон
Забава смешно пищит, пока я несу её в комнату. А я зарываюсь пальцами в её волосы, прижимаю её золотую голову к себе ближе и вдыхаю глубоко. Пахнет баней, простым мылом и свежестью. И меня уносит. Ведёт, как пьяного, от её аромата.
Я сам себе подписал смертный приговор, согласившись терпеть воздержание. Потому что поторопился и наобещал того, что, кажется, выполнить не в состоянии.
Меня накрывает даже от простых взглядов на неё. Невероятное сочетание огненной внешности и сдержанности ледяной королевы сводит с ума. Эта девочка уникальная. Это было понятно с первого взгляда.
Когда она приехала ко мне на встречу вместе с моим отцом, я подумал, что это его очередная девка, но не мог понять, почему она меня внезапно так стала бесить. Осознать, что это ревность, на тот момент я был не в состоянии. Потому что я не ревнивый.
Я привык, что девчонки бегают за мной, а не бегают лишь те, кто просто заранее знает, что проиграет в конкуренции. И я ни одну не ревновал, потому что не испытывал и десятой доли того спектра чувств, который раскрывался у меня при виде Забавы. Обычно ревновали меня.
И когда я понял, что, кажется, попал, меня начало это жутко бесить.