– Мне кажется, мы идеально притерлись за эти три дня. И отлично подходим друг другу в постели. Комбо. – возражает Мирон упрямо.
Краснею, но надеюсь, что в темноте не видно.
Он… так четко все сделал, что я даже не сразу поняла, что произошло, настолько расслабилась в его руках. Работая в гинекологическом отделении, я столько всего наслушалась и насмотрелась, что мне, положа руку на сердце, было жутко страшно, когда я представляла себе свой первый раз.
Наверное, о таком первом разе, как у меня, можно только мечтать. Мирон был настолько нежен, что я испытала невероятное блаженство и ни грамма дискомфорта. Лишь немного саднило после. И я понимаю, что, будь на его месте кто-нибудь другой, все могло быть иначе. И впечатления остались бы совершенно другие.
И, пусть я злюсь на Мирона за то, что он в таком принципиальном вопросе не послушал меня, но… в то же время благодарна ему, потому что уже подумывала о хирургической дефлорации.
Возможно, мои средневековые принципы – это всего лишь страх перед будущим. Страх повторить судьбу мамы. Страх, что меня бросят. Страх перед мужчиной.
Прикрываясь свадьбой, я пыталась хоть как-то обезопасить себя от моральной и физической боли. Я уже сталкивалась с предательством. И, если бы не помощь отчима… Впрочем, все в прошлом.
Я растерялась. Просто, так, как было раньше, мне было спокойно и привычно. А теперь… я не знаю, что будет завтра. И мне нужно время, чтобы все осознать и обдумать. Но, Мирон снова не дает мне такой возможности.
– Мне не нравится, когда ты такая тихая, – усмехается он и я перевожу взгляд обратно на него.
Мирон нервничает. И я облегченно выдыхаю.
Я понимаю, что для него все это, похоже, тоже непривычно и странно.
Но, если бы не его напор и упрямство, я бы не почувствовала себя такой значимой… И я хочу поддержать его. Дать понять, что он не один.
– Знаешь, я до ужаса боюсь темноты. А рядом с тобой мне совсем не страшно. – улыбаюсь смущенно и шагаю к нему навстречу. – Даже наоборот. Может, так и во всем остальном будет? Можем повременить со свадьбой, правда. Мне больше не принципиально. Я и так верю тебе.
Утыкаюсь носом в голую горячую шею и судорожно вдыхаю аромат его кожи. Чувствую, как он кладет мою руку себе на грудь и, немного запутавшись в пальцах, все же надевает мне кольцо на безымянный.
– Мой ответ не нужен? – усмехаюсь тихо.
– Зачем? – он сжимает меня крепче в объятиях. – Брыкайся, сколько тебе хочется, все равно ты моя теперь.
– Твой отец удивится. – хмыкаю.
– Ммм… Я бы не был так уверен. Мне кажется, он лучше нас знал, чем это закончится.
– Ну, не свадьбой же за три дня, – пожимаю плечами, поглаживая большим пальцем кольцо и, кажется, еще не осознавая, что произошло.
– Можно подумать, они с Алисой Олеговной сильно дольше знакомы были.
– Ну, это же не значит, что так правильно.
– Все правильно, я считаю. Как только понял, что твое, – надо брать, пока другой не захапал. А дальше по ходу дела разберемся.
– А когда ты понял, что я – твое? – спрашиваю, а у самой по груди разливается приятное тепло от того, что он так спокойно говорит мне о своих чувствах.
– Наверное, когда ты меня искать ночью ходила. Я офигел от твоей смелости. А понравилась-то ты мне сразу, с первого взгляда. Шла такая высокомерная, нос в небо задрала. Сразу было видно, что стервозина. – смеется Мирон. – А я терпеть не могу, когда сюсюкаются и липнут.
– И ничего я не стервозина, – коротко улыбаюсь. – Ты просто на первый взгляд такой пафосный был, что бесил жутко. Прям мажор-мажор с дурацкими приколами.
– Ну, прости. – усмехается он. – Я тебя довожу, потому что мне очень нравится, как ты глаза закатываешь.
Закатываю глаза, не сдержавшись.
– Мирон Жаров, выпускник ясельной группы. – вздыхаю. – Сколько у нас Жаровых-то будет…
– Ну, вообще-то, я Царский. – закатывает Мирон глаза в ответ. – Тебе пойдет моя фамилия, кстати.
– Царская Забава? – усмехаюсь, отстраняясь и глядя на него с сомнением. – Это не имя, а издевательство.
– Ага, как и ты сама. Вы… гармонично смотритесь вместе. А теперь еще и фамилия будет подходящая. Вообще огонь.
Снова закатываю глаза и не могу сдержать улыбку. На душе уже совсем-совсем горячо. Кажется, снег вокруг нас скоро растает в радиусе нескольких метров.
– Я… тебя люблю. – выдыхаю, жмурясь и снова прижимаясь к Мирону крепче. Дыхание перехватывает от того, насколько сильно он сжимает меня в ответ.
Такие простые слова, а как трудно произнести их в первый раз. Но, Мирон смелый и искренний, и мне рядом с ним гораздо легче делать новые шаги в неизвестность.