- Какой же ты тупой!
- Спасите нас!
- А куда мы пойдем, когда выберемся отсюда?
- А что там вообще есть?
- Чего вы хотели? Ну, с Мордредом?
Галахад слушает этот поток вопросов несколько ошеломленно, иногда он открывает рот, чтобы ответить, но его тут же сбивает с толку наш следующий вопрос.
- Заткнулись все! - рявкает, наконец, Ланселот. - Сейчас мы выберем, скажем, четыре вопроса, на которые ответим.
- Четыре - число смерти в Японии.
- Кэй, завали хлебало!
- И ладно, и завалю.
- Так-то лучше. Вы же в курсе, что у нас нет времени для того, чтобы разводить сопли, мелочевка? Мы должны думать, как нам выбраться.
- О, - говорит Моргана. - Если мы должны думать, как нам выбраться, то это вроде как значит, что вы не знаете, как отсюда выбираться.
- Вроде как именно это, - говорит Галахад, улыбнувшись самой беззащитной улыбкой.
- Я кому-нибудь сейчас зубы выбью, - шепчет Ниветта.
- Я все слышал! - рявкает Ланселот. Отчасти я ему даже благодарна. Сейчас нам, пожалуй, как никогда не хватает дисциплины.
Все снова замолкают, и я рассматриваю цветы позади Ланселота и Галахада.
- Давайте начнем с простого, - говорит Галахад. - Мы в Великобритании. Если быть точнее - в Шотландии. И в довольно уединенном ее уголке. Ближайший к нам крупный город, располагающийся, впрочем, не так уж близко - Инвернесс.
Шотландия, думаю я рассеянно. Я читала о Шотландии, и читала довольно много. Зеленая насквозь страна, омываемая морем. Здесь водится Лохнесское чудовище, возможно, и множество агрессивных футбольных фанатов, абсолютно точно. Шотландия, думаю я. Мой дом. А шотландцы тогда, получается, мой народ? Мне всегда хотелось иметь национальность, чувствовать свою причастность к чему-то огромному, к чему-то, во что вовлечены миллионы людей, мне незнакомых.
- Это вопрос номер один, - говорит Ланселот.
- Вопрос номер два, в котором можно соединить два смежных вопроса. Со школой ничего не случилось, и это не школа.
Все смотрят на них, Галахад говорит как ни в чем не бывало:
- Мы обманывали вас все это время. Вы ведь и сами это утверждаете.
И я чувствую, как он расслабляется, когда произносит эти слова, будто наконец, через столько лет, опускает на землю какую-то тяжелую ношу.
- Мы, - говорит Галахад. - хотели дать вам силу и вырастить вас, чтобы вы помогали нам.
- Да, - добавляет Ланселот неохотно. - Чтобы вы помогали нам менять мир.
- Делать его лучше.
- Это в каком смысле? - спрашивает Гвиневра.
- Таким, каким мы хотим. Нам просто нужно было больше магов. Это долгая история.
- Тогда расскажи ее, - говорит Моргана. Галахад вздыхает:
- Что ж, полагаю, это может считаться ответом на вопрос. Строго говоря, мы не маги. Мы и есть магия. Насколько мне известно, хотя за девять лет все могло очень измениться, мы единственные, у кого она есть. Магия это сила, позволяющая менять мир и его естественные законы с помощью разума. И она берется из страданий. Вы прекрасно знаете историю Номера Девятнадцать, и повторять ее не нужно. Его мучили столько, сколько он помнит себя. Нас - тоже. Однако именно Мордред смог преодолеть иллюзию бессилия перед миром. И получил все.
- А вы? - спрашивает Ниветта.
- Ну, тут мы плавно переходим к вопросу номер три. А мы - нет. Всю магию мы получили от него. Как и вы. Он сильнее нас. Мы колдуем только потому, что когда-то он этого захотел. Поэтому нет, мы не сильнее него. И нет, мы не знаем, как отсюда выбраться без его ведома. Он сам замыкал это место так, чтобы сюда нельзя было попасть снаружи и отсюда нельзя было выбраться изнутри. Мы ему только помогали.
Мы снова молчим. Я знаю эту историю в чуть более развернутом виде, поэтому вопросы мне в голову не идут. Мои друзья же наоборот знают ее настолько обрывочно, что сложно сообразить, о чем еще можно спросить.
- Кстати, для меня остается загадкой, - задумчиво говорит Галахад. - Что случилось с Мордредом.
- Ну, чокнулся.
- Да, спасибо, Кэй, - кивает Галахад. - Но я имел в виду, что мне не хватает более развернутой версии произошедшего.
- Ну, плохо ему стало, и он взбесился, и чуть не убил вас, и усыпил нас, потому что тяжко ему в детстве было. Травма как бы.
- Спасибо, Кэй, - с нажимом повторяет Галахад. Гвиневра некоторое время сохраняет абсолютное спокойствие, и я почти уверена - она не признается им в том, в чем призналась мне. Гвиневра смотрит на Галахада и Ланселота со злостью и любопытством, как и мы все, и ее взгляд ничем не отличается от взгляда Морганы. Я абсолютно уверена, что она сможет скрыть свои мысли, сможет солгать. Поэтому для меня ее слова оказываются полной неожиданностью: