- Это я виновата. Не во всем, потому что вы виноваты намного больше, и я не чувствую себя плохо из-за того, что сделала. Потому что если бы вы не врали нам все это время, все было бы в порядке.
- И эта долгая прелюдия нужна для...
- Для того, чтобы сказать, что я пыталась отсюда выбраться. И я пробовала заклинание. Оно должно было открыть то, что заперто. Я улучшила заклинание для того, чтобы отпирать двери, и...
- И ты у нас, несомненно, маленький гений, - рычит Ланселот. И совершенно неожиданно, даже более, чем ее признание, Гвиневре изменяет обычное достоинство. Она взвизгивает совершенно не своим голосом:
- Не смей говорить со мной так, как будто я виновата! Вы лгали нам все это время! Вы держали нас здесь против воли! Я догадывалась, но я и понятия не имела, что все настолько глупо и мелочно. Трое мальчишек, которые просто не смогли смириться с миром, какой он есть и решили сбежать от него. Не только он сумасшедший - вы все сумасшедшие.
Мне хочется поправить ее и сказать: мы все сумасшедшие, но я молчу. Часть меня согласна с Гвиневрой, а часть все еще любит этих людей, это место. Это мой дом, и я столько раз просыпалась и засыпала здесь, что мне даже немного страшно думать о том, что мир за пределами школы существует всерьез. Я люблю цветы в нашем саду, пыльный, пахнущий старой тканью и нагретый солнцем чердак, свою комнату, пропитанную томным, летним запахом земли и растений, своих друзей, своих взрослых, заменивших мне родителей.
Мордреда.
Его имя вспыхивает болезненной искрой в моей голове, и я ощущаю почти физическую боль внутри. И моя любовь, тепло, которым была наполнена моя жизнь, все гаснет. Мне становится зло и очень одиноко.
Гвиневра кричит, и я понимаю, что прежде ни разу не слышала даже, чтобы она просто повысила голос достаточно надолго, чтобы это можно было назвать руганью.
- Вы лгали нам, и могли смотреть нам в глаза и говорить, что делаете все для нас! Вы использовали нас! Вы растили нас как щенков! Вы правда считали нас такими идиотами? Думали, мы верим вам безоговорочно?!
Вот это, кстати, получилось весьма обидно, потому что я верила взрослым безоговорочно, по крайней мере, до последнего времени.
- Почему? Почему вы сделали это? Как вы могли с нами так поступить?! Давайте! Это же самый главный вопрос! Какого черта вы нас похитили?! Какого черта вы лишили нас той жизни, которая нам принадлежала?!
Галахад поднимает руку, и Гвиневра замолкает, явно против воли. Ланселот бьет Галахада по руке.
- Не мешай ей. Она права.
Но Гвиневра не продолжает свою пламенную речь. Она густо краснеет и смотрит в пол.
- Ты правда думаешь, что мы забрали вас от любящих родителей, из теплого дома и привезли сюда? Нет, Гвиневра. Мы долго искали детей, которым нечего терять. Мы не хотели лишать вас любви родителей, дома и будущего. У вас ничего этого не было. А мы дали вам волшебство.
- Волшебство не может заменить всего, что там, снаружи, - мрачно говорит Ниветта. - И, кстати, Гвиневра спросила: почему вы это сделали? Думаю она имела в виду не то, как вы себя оправдываете, а то, зачем вообще вы...
И совершенно неожиданно Галахад почти шипит:
- Потому что нас пугает мир! Потому что он всегда нас пугал! Потому что мы были идиоты, так и не сумевшие приспособиться к тому, что увидели, когда вышли из той больницы. Мы дрожали от страха при мысли о том, что нам придется быть частью этого мира. И мы были одиноки. И мы думали, что можем хоть что-нибудь изменить! Вы правда думаете, что мы не понимаем, какого дурака сваляли?
- Мордред не понимает, - напоминает Ланселот. - Да, мы поступили с вами хреново. Очень хреново. И мы вам врали. Мы были плохой заменой родителям.
- Но вы были хорошей заменой родителям, - тихо говорю я, и Кэй, как будто он один услышал, кивает.
- И мы вас любим, - добавляет Кэй. - Хотя вы ужасные мудаки.
- Вы поступили с нами непростительно, - говорит Гвиневра.
- И как мы теперь можем вам верить? - спрашивает Моргана.
- Отлично. Мнения разделились. Вы вправе злиться, но давайте все вместе подумаем, как нам жить дальше. Или, лучше сказать, как нам выжить.