Галахад заваривает нам чай в эмалированных кружках, изгнанных в подвал за недостаток эстетичности. Чай, как и всегда, вкусный и очень сладкий. Галахад помнит, что я пью с лимоном. Он только не учитывает, что все это немного противно, когда вокруг столы, накрытые простынями, пропитанными кровью, под которыми в разной степени разложения пребывают звери.
Моргана спрашивает:
- А ты расскажешь нам, что сегодня произошло?
- Я рассчитывал, что это вы мне расскажете, - смеется он. Когда Галахад переводит взгляд на Моргану, она его не отводит. Я всегда смотрю в пол, когда Галахад на меня смотрит. Мне не нравятся его разные зрачки, и тени под его глазами. Когда Галахад смотрит на Моргану, во взгляде у него что-то особенное, сближающее его с живыми.
Я знаю это. Три года назад мы с Морганой сидели в ее комнате, увешанной фотографиями красивых женщин, пропахшей духами и сигаретами, комнате девушки-подростка, в мелочах все еще остававшейся комнатой девчонки - жвачки в ярких обертках хранились в музыкальной шкатулке вместе с колечками, тетрадки с историями о Номере Девятнадцать в нижнем ящике, запах детского блеска, исходил от ее губ. Моргана сказала:
- Галахад сделал это со мной.
На ней были белые шорты и розовый топик сквозь ткань которого я видела очертания черного, кружевного лифчика. Моргана хотела наколдовать себе бутылку шампанского, но содержимое красивой, как в фильмах бутылки "Кристал" оказалось больше похоже на смесь клубничной отдушки и пива. Моргана пила ее с ощутимым удовольствием, которое ей приносила скорее ситуация, нежели вкус. Ее глаза, однако, не пьянели, они оставались острыми и внимательными.
- Что? - спросила я тогда.
Моргана продолжала, не отвечая на мой вопрос:
- У него длинный шрам, как от аутопсии. Как на трупах в медицинском справочнике. Он начинается точно посередине. Я теперь знаю, почему он Галахад.
Я засмеялась, потому что забавно было бы выяснить это в постели.
- Он ищет Грааль. И больше его ничто не интересует. У него есть миссия. Он хочет победить смерть.
Моргана резко рванулась к тумбочке, взяла сладко пахнущий блеск и провела им по искусанным, зацелованным губам.
- Но ему нравится не только это. Со мной он чувствует себя живым.
Я заметила, что там, где кончалась ткань ее шорт, начинался синяк. Мне стало ужасно неловко. Я взяла бутылку, отпила ее содержимое и закашлялась. Потом я спросила:
- И как это?
- Как будто он тебя имеет. Когда тебя имеют, это так и ощущается. Я думала это вроде фигуры речи. Как если ты себе больше не принадлежишь.
Моргана облизнула губы и сказала:
- И как будто он принадлежит тебе. Вы меняетесь друг другом. Я менялась с мертвым.
Моргана засмеялась, смех ее был колким и чуточку безумным. А я задумалась над тем, что мы весьма ограничены в выборе партнеров, мужчин или женщин. Я всегда представляла, что когда мне нестерпимо этого захочется, то Кэй мне поможет. Я читала, что такова природа и человек, как существо биологичное, стремится спариваться с себе подобными, а иногда и с некоторыми другими, неподобными, что называется парафилией. Но в тот день неожиданно для себя, я подалась к Моргане и спросила:
- Как понять, что мужчина тебя хочет?
Но знать я хотела не это.
Моргана показала мне зубы, а потом провела кончиком пальца по моей груди.
- Хотя нет, - сказала она. - Так сделала бы скорее женщина.
Мне стало неловко, и мы засмеялись.