Так что я все знаю про Галахада и Моргану. И знаю, что он смотрит на нее, как на что-то свое и что, наверное, ему нравится, что он помнит ее тело без одежды, когда вокруг сидят чужие люди. Он продолжает, все еще смотря на Моргану:
- К сожалению, - говорит Галахад, закуривая новую сигарету, как только старая погибает в пепельнице. - Я знаю не больше вашего. Если бы это оказался кто-то из вас, мы бы так радовались, что даже никого не наказали бы. Если честно, я думал про Гарета.
- Эй!
- Извини, Гарет!
- Ты думаешь, это была Королева Опустошенных Земель? - спрашивает Кэй.
Галахад улыбается, не показывая зубов, и эта улыбка выходит жутковатой.
- Я не могу этого отрицать. Но это худший вариант. Может быть, на нас наткнулся враждебный волшебник. Среди нас много маньяков. И, Вивиана, ты вряд ли одна из них.
Я вздрагиваю. Откуда он знает, о чем я думаю? Кэй шепчет мне:
- Он сказал "вряд ли", а не "точно", подруга.
- Отвали, - шепчу я.
- В любом случае, - продолжает Галахад. - Я бы с радостью поделился с вами любыми новостями, но у меня их просто нет. Ночью мы проведем ритуал и постараемся что-нибудь понять. А вы будете спать и надеяться на лучшее. А теперь, детишки, давайте спустимся к более насущным проблемам. Возьмите себе по птичке.
Я с брезгливостью беру одну из ласточек в корзине. Кэй и Ниветта своими уже почти дерутся, и лапки бедных птичек безвольно болтаются в воздухе.
- Ты умрешь!
- Ты опоздал, я уже мертва.
Взгляд Галадаха чуть меняется, но я не успеваю понять, что он чувствует.
- Вам нужно изменить эту птицу. Она мертва, однако это органическая материя. Вам не нужно беспокоиться о том, чтобы сохранить жизнь, скажем, червю, превращая его в муху. Работайте с ними, как с вещами.
Никому из нас все еще не удалось изменить живую материю. Галахад у нас на глазах превращал кроликов в лягушек, а лягушек в шариковые ручки, а шариковые ручки в бабочек, а бабочек в рыб, а рыб в котов, но у нас не получалось даже превратить один вид стрекозы в другой.
Даже у Гвиневры. По крайней мере это никогда не перестает меня радовать.
Я смотрю на свою мертвую ласточку. У нее красные перья под горлом, розовое от крови распоротое брюшко, острый хвост и острый клюв. Очень красивая птица, гладкие перья приятно трогать. Ласточка мертва абсолютно и бесповоротно, и все же я чувствую страх из-за того, что сжимаю ее слишком сильно. От нее исходит сладковатый, тошнотворный запах, смешивающийся с другими запахами помещения примерно той же тематики. Меня мутит.
- Смотрите глубже, детишки. У всего живого единая суть. Жизнь, это спираль, от птички до человека пара витков, но от ласточки до, скажем, снегиря не нужно совершать ни единого поворота. Просто следуйте по этой линии и разворачивайте ее. Представляйте.
Я судорожно начинаю вспоминать виды птиц и подходящие под них магические слова. Вороны. Сойки. Сороки. Галки. Грачи. Воробьи. Голуби. Цапли. Альбатросы. Лазоревки. Журавли. Сорокопуты. Я успеваю безнадежно заблудиться в пределах одного единственного витка этой спирали жизни. Я вспоминаю и вспоминаю, пока мозг не начинает выдавать мне одно единственное слово: индейка, индейка, индейка. На ум приходят только их смешные красные хохолки и огромные размеры, а ласточка в моих руках так и остается маленькой, бедной, выпотрошенной птичкой. Я начинаю думать, что мне совсем ее не жалко, и внутри опять что-то обрывается.
- Ты не сосредоточена, Вивиана, - говорит Галахад.
- Извините.
Я поднимаю на него взгляд и вижу, что он строчит что-то в своей тетради. Он тоже не слишком-то сосредоточен. Взгляд у него горит. Галахаду явно пришла в голову какая-то дивная идея, которая намного интереснее уроков. Кэй, наверняка, радуется.
- Точно, - говорит он, - Все просто! Я должен был догадаться об этом раньше!
Моргана просто листает свою тетрадь. Я замечаю рисунок, в золотой рамочке, на розовом фоне, очень девичий котик с синими глазами, красивый и аккуратный, с белой, хорошо прорисованной шерстью. Только вот у этого кота есть вторая голова, четырехглазая, уродливая, нарочито плохо нарисованная и вылезающая за пределы рамки. Девичий рисунок на котором нарисован уродливый, двухголовый кот. Моргана достает из сумки пинал и принимается подновлять ярко-розовым фон. На ласточку она даже не смотрит.
Все сидят молча, Моргана рисует, а Галахад пишет. Еще Кэй то и дело вертится на стуле, ему сосредоточенность дается тяжелее всего. А потом Моргана, совершенно внезапно закрывает тетрадь резким, почти злым жестом, берет ласточку в руки, сжимает так, что у нее открывается клювик, и этот клювик начинает меняться. Тело птички будто сотрясает невидимая волна, проходящаяся от клюва до хвоста, меняющая цвет перьев, форму костей.