Я вижу, как вниз по его затылку идут длинные шрамы, распухшие, будто воспаленные. Мне хочется утешить его, но я не знаю как. Для Номера Девятнадцать все закончилось.
- Сегодня я слышал песню, - говорит он. И напевает что-то мелодичное, нежное о том, что будет, если завтра никогда не придет. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, на месте ли Королева Опустошенных Земель. А она оказывается прямо передо мной. Ее чудовищное лицо скрыто струями крови, как вуалью. Последнее, что я слышу: песенку Номера Девятнадцать, отдающуюся гулко, будто в пустой палате, а последнее, что я вижу - блеск меча в руке Королевы Опустошенных Земель, и ее неуловимо быстрое движение.
Просыпаюсь я от собственного крика. Меня тут же обнимают, и несколько секунд я, ничего не соображая, пытаюсь вырваться. Пахнет сладко и горько одновременно - так пахнет Моргана.
- Тшшш, мышонок, не бойся, - шепчет она. Хватка у нее сильная. Я слышу голос Гвиневры:
- Забери ее отсюда поскорее. У меня голова болит от этого визга.
- Что ты со мной сделала? - почти взвизгиваю я.
Гвиневра сидит на кровати, читает "Из праха восставших" Брэдбери. У нее злое и сосредоточенное лицо, впрочем, как всегда.
- Гвиневра, я бы не советовала тебе делать мышонку гадости, потому что это значит, что ты делаешь гадости мне, а если ты делаешь гадости мне, это значит, что твоя жизнь превращается в ад. Дальше сама додумаешь, ты же умная?
На лице Морганы ни на секунду не перестает светиться нежная, приветливая улыбка. Сочетание ее слов и выражения лица заставляет меня поежиться. Я быстро говорю:
- Мне просто приснился кошмар. Все в порядке.
Гвиневра и Моргана смотрят друг на друга долго и испепеляюще. Я выворачиваюсь из хватки Морганы, встаю с кровати и тяну ее за руку.
- Пойдем, я хочу поговорить.
- Пойдем, дорогая. Отдыхай, Гвиневра. Удачного выздоровления. Рада, что с твоим милым личиком все в порядке.
Я тяну Моргану к двери, и, когда оборачиваюсь у порога, вижу, что Гвиневра смотрит на меня, неотрывно и темно.
- Что случилось, милая? - спрашивает Моргана. Мы идем на балкон, привычным движением опускаемся вниз, я дожидаюсь, пока Моргана достанет сигареты, и мы закуриваем. Глубокая затяжка выдергивает меня из остатков сна. У меня ужасно болит шея, однако, вероятно, это потому, что я неудобно лежала. Некоторое время Моргана терпеливо ждет, пока я успокоюсь. И, только выдав мне вторую сигарету, повторяет свой вопрос.
Я щелкаю зажигалкой, затягиваюсь и выпускаю дым вниз, чтобы, если кто-то из взрослых идет снизу, он нас не заметил. Я не совсем уверена, что могу рассказать то, что видела, и все же я начинаю. К концу моего рассказа глаза Морганы загораются тем особым огнем, который и позволяет ей легко нами манипулировать.
Она гладит меня по кончику носа, говорит:
- Мой милый мышонок, ты что совсем ничего не поняла? Ах да, конечно, ты просто очень испугалась. Сон действительно страшный, но это всего лишь сон. Ты жива. И ты принесла нам чудесную весть.
- О том, что Гвиневра умеет насылать кошмары?
- Нет, дорогая. О том, что Номер Девятнадцать пришел нас спасти. Королева Опустошенных Земель держит нас здесь, но он нам поможет. Мы его призвали. Он может быть нашими представлениями о нем, но это неважно. Он здесь.
- А где тогда она? - спрашиваю я.
Мы обе молчим. Наконец, Моргана признает:
- Она, видимо, тоже здесь.
- И что может наша фантазия о мальчике, который...
Совершенно неожиданно щеку мне обжигает пощечина.
- Не фантазия. Номер Девятнадцать - не фантазия. Он существует. Или существовал.
- Ты сама только что сказала о представлениях...
Лицо Морганы остается таким же ласковым, но голос становится стальным.
- Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду.
Честно говоря, не совсем. Однако по поводу Номера Девятнадцать с Морганой лучше не спорить. Ее тщеславие, как автора подросткового культа, стремится к бесконечности. Я потираю щеку, говорю:
- Вообще-то это было больно.
- Прости, мышонок.
За третьей сигаретой я рассказываю ей о том, что сказала Гвиневра. Моргана смотрит на небо, и я смотрю вслед за ней. Солнце застыло в зените. Проспала я прилично.
- Гвиневра - дурочка. Они не хотят возвращаться, это понятно. Иначе давно бы нашли способом. Но с чего бы взрослым держать нас тут? Я бы предположила что-нибудь вроде сексуального рабства, но зачем нам тогда Гарет?