- Господин Кролик, - говорит Номер Девятнадцать утирая слезы.
- Ищи, - отвечает Господин Кролик. Он заводит стрелки, копаясь в своем животе, и начинает судорожно смеяться, с губ его срывается кровавая пена.
- Чужие! - вдруг орет он. - Здесь в твоей голове есть чужие! Смотри в оба!
И я делаю глупость, делаю первое, что приходит мне в голову, потому что мне очень страшно. Я не знаю, может ли Номер Девятнадцать почувствовать мое присутствие или его галлюцинация просто ведет себя в надлежащей степени безумно, но мне вовсе не хочется проверять.
Я открываю блестящий ящик, вижу там белобрысую девочку лет двенадцати, на коже у нее как экзотические, жуткие цветы, разлились гематомы. Я почти любуюсь на нее, хоть это и совершенно неправильно.
При следующей же попытке мне везет, ящик оказывается пустой. Я залезаю в него, упираюсь всем телом, задвинув крышку, так что всякий источник света исчезает. Внутри оказывается, предсказуемо, темно и очень холодно, я начинаю дрожать, а еще холоднее мне из-за амулета, я сжимаю его, пространство с трудом позволяет мне это простое движение.
Я закрываю глаза, стараясь сосредоточиться на биении собственного сердца и ни в коем случае не выдать себя. А потом под моими веками вспыхивает зеленый цвет, и когда я открываю глаза, прямо сквозь мою ладонь, светится изумруд. Я слышу далекие звуки утреннего леса, а потом, будто наяву, вместо крышки ящика, вижу поляну, прекрасную, облюбованную цветами и насекомыми, обласканную солнцем. Я смотрю на все так, будто бы лежу на траве, но мне все еще ужасно холодно и жестко, я в ящике.
Я думаю о том, ударюсь ли головой, если приподнимусь.
Глава 7
И когда я поднимаюсь, вместо того, чтобы удариться головой о крышку ящика, я оказываюсь под теплым, залитым солнцем небом. Вокруг зелено и очень светло, поют птицы. Трава еще мокрая от недавно прошедшего дождя.
Солнце замерло в той точке неба, что означает полдень или около того.
Я постепенно прихожу в себя, забывая о холоде морга, солнце ласкает мне нос, и я зажмуриваюсь. Я будто оказываюсь в раю, и мне невероятно хорошо, я никогда прежде не была в таком просторном месте. Поляна простирается, кажется, до самого горизонта, как море, а позади темнеет лес.
Я сжимаю амулет, на этот раз он теплый, впитавший жар моего тела.
Вокруг меня летают бабочки, жужжат пчелы, где-то далеко проносятся мимо стрекозы с почти прозрачными крылышками. Я слышу мальчишечий голос Номера Двенадцать:
- И ты всех убил? Всех-всех? Никого не оставил?
Я оборачиваюсь и вижу, как Номер Двенадцать колотит палкой муравейник. У него залихватские движения и смелый, злой вид.
- Да, - отвечает ему Номер Девятнадцать, голос его лишен всяких интонаций.
- Круто, - говорит Номер Двенадцать, а потом, сжимая в руках палку, обрушивается на муравейник сверху.
Номер Девятнадцать сидит рядом, он совершенно неподвижен, глаза у него закрыты. У его ног лежит Номер Четыре, покрытый трупными пятнами, по-восковому бледный и абсолютно точно мертвый.
Номер Двенадцать прекращает бой с муравейником, и вся мальчишеская веселость с него спадает, он смотрит в сторону мертвеца.
- Надо похоронить его.
Номер Девятнадцать едва заметно мотает головой. Он выглядит так, будто медитирует.
- Ты говорил, родители тебя ждут, - говорит Номер Двенадцать.
Номер Девятнадцать снова едва заметно мотает головой.
- Что ты имеешь в виду? - спрашивает он одними губами. - Я такого не говорил.
- Говорил!
- Не говорил!
- Ты соврал! Ты просто лгун!
- Ты лгун, если говоришь, что я такое говорил.