- Говорил!
- Нет.
Смешно смотреть, как они по-мальчишечьи препираются, и Мордред уже тогда был лгуном, надо же. Больничная рубашка на Номере Девятнадцать теперь кажется розовой, дождь размыл на ней кровь. Вся сцена - дети на летней поляне, цветы и насекомые, труп ребенка, смешная перебранка, розовая от крови больничная рубашка Номера Девятнадцать - тошнотворно-контрастна.
Мальчишки не видят меня. Мне кажется, что они сейчас подерутся, Номер Двенадцать скалит белые острые зубки и смеется, требовательно и зло, но Номер Девятнадцать только в очередной раз мотает головой.
Он кладет руку на тело Номера Четыре.
- На солнце он будет гнить быстрее, - говорит Номер Девятнадцать со странной для ребенка бесчувственностью. Он открывает светлые глаза, зрачки сужаются от света. - Нужно быстрее его вернуть.
- Вернуть в смысле обратно?
- Вернуть нам, - говорит Номер Девятнадцать. Он резко оборачивается, смотрит куда-то в темноту леса. Я вижу, как мелькает там что-то грязно белое и слышу тиканье внутренних часов. Господин Кролик, вспоминаю я.
Номер Двенадцать замирает, глядя туда же, но взгляд его не выражает никакого понимания.
- Чего там? - спрашивает он.
- Ничего, - отвечает Номер Девятнадцать.
- Я буду охотиться. Хочешь, пожарю нам крота на ужин?
- Да.
Номер Девятнадцать все еще смотрит в темное пространство леса, губы его сжаты, он не слушает Номера Двенадцать, а слушает что-то еще.
- Да, - повторяет он. - Ты говоришь очень грубые вещи.
- Чего? - смеется Номер Двенадцать, а потом мечтательно, безо всякого перехода продолжает: - Мама по четвергам готовила индейку. Вот бы сегодня был четверг.
Он ловит стрекозу, совершенно детским движением, задействовав все тело, а не только руки, падая вниз. Номер Девятнадцать остается неподвижным.
- Как ты все-таки это сделал?
- Я просто почувствовал, что могу. Я лежал в камере сенсорной депривации. И почувствовал, что могу все. И смог все.
- А сейчас что чувствуешь?
- Хочу есть, - отвечает Номер Девятнадцать бесцветно. А потом он поднимается и шатающимся шагом направляется в лес.
- Куда ты?
- Охраняй Четыре.
- Нужен он кому.
И все же Номер Двенадцать остается на месте. Я хочу пойти за ним, но стоит мне сделать шаг, как я оказываюсь на той же поляне, только солнце уже село, и темноту разгоняют лишь золотые вспышки костра. Номер Двенадцать стоит в отдалении, так что свет почти не выхватывает его.
Почти у самого костра стоит Номер Девятнадцать, его бледность еще очевиднее от живого и яркого пламени. Перед ним лежит Номер Четыре, мертвый, каким и был, а вокруг, по периметру костра, разложены мертвые животные. Я вижу украшенные кровью меха лисицы и волка. Я вижу кабана, оленя, крохотную ласку, сову и еще каких-то птиц вместе с ней. А чуть в стороне - человека, в клетчатой рубашке и джинсах, такого же мертвого. Охотничьи трофеи разложены очень осторожно.
Номер Девятнадцать смотрит куда-то в пустоту, чуть позади Номера Двенадцать.
- Он у тебя за спиной, - говорит Номер Девятнадцать.
- Кто?
Номер Двенадцать отходит, и я снова вижу Господина Кролика.
Господин Кролик переводит стрелки в своем животе на полночь, и говорит ласковым и в то же время механическим голосом:
- Давай, Девятнадцать. Достань все это и запихни в своего маленького дружка.
Господин Кролик смеется, так что лапки у него дергаются. Номер Девятнадцать кивает. Он обходит животное за животным, не склоняясь к ним, магией вырывая органы у них изнутри. А потом, как цветы, как сокровища, бережно несет один орган за другим к огню, опаляет. Из человека Номер Девятнадцать достает легкие.
Наконец, когда жатва оказывается собрана, Номер Девятнадцать подходит к Номеру Четыре. Он достает из кармана скальпель и вскрывает шрам, идущий вдоль тела Номера Четыре.
Я не смотрю, как он запихивает внутрь органы, и замечаю, что Номер Двенадцать отвернулся вместе со мной, а Господин Кролик хлопает и хлопает лапками как заводная игрушка.
Мы с Номером Двенадцать оборачиваемся к костру одновременно, когда слышим тихий, едва заметный вздох. И подходим мы тоже вместе. Я и Номер Двенадцать заглядываем в лицо Номеру Четыре совершенно одинаково, только с разных сторон.