— Потерпи, потерпи, — ободряет его Абдулла, — ишь забрался в самую чащобу. Губы-то вон чернее земли и потрескались... Пить хочешь?
Мальчик жадно смотрит на протянутую флягу, делает глотательное движение и закрывает глаза.
— Сам отпей сначала, — советует подсевший рядом Игнатьев.
— Зачем?
— Отпей, отпей. Ему спокойнее будет. У него страхов сейчас полна голова, напичкали его за кордоном разными небылицами по самую макушку.
Абдулла демонстративно делает два звучных глотка и снова протягивает флягу. Мальчик пьет с жадностью, проливая на себя воду.
— Эх ты, бедолага, — бормочет старшина, — накормить бы тебя — ребра торчат, как у послевоенной коровы.
— Отпустите меня домой, господин! — просит мальчик. — Клянусь аллахом, я ни одной фисташки не взял у вас! Я не обманываю, я маме слово дал, что всегда по правде жить буду. Я только стоял под деревом и держал мешок господина. Клянусь аллахом, фисташки рвал только он. Совсем мало рвал! Отпустите!
Абдулла переводит. Игнатьев настораживается, как розыскная собака, взявшая след.
— Мешок господина? А ну, узнай, почему он отца господином называет! Неродной, что ли?
Мальчик объясняет Абдулле, что господин ни в каком родстве с ним не состоит. Просто приказал называть его отцом в случае, если задержат советские аскеры.
— Кто он такой, откуда родом? — через Абдуллу допытывается Игнатьев, уже смекнувший, что нарушитель вовсе не тот безобидный простачок, за которого он пытается себя выдать.
— Он просто господин, — отвечает мальчик. — Не знаю его рода. Он из города пришел, там живет, не у нас.
— Слышите, товарищ старший лейтенант, что малец говорит?— оборачивается старшина.
— Слышу.— Начальник заставы от окурка прикуривает новую сигарету.— Я в эту легенду с самого начала не верил: очень уж старательно у «сборщика фисташек» уши вымыты. Руки грязные, даже зубы вычернил, а уши чистые. Закругляйтесь, старшина, на заставе допрос продолжим.
— Зачем ты с чужим человеком пошел на такое дело? — спрашивает старшина у мальчика, пытаясь погладить его по голове. — Эх, шишку какую набил! Больно?
Мальчик уже освоился со своим положением, проникся доверием к пограничникам, которые не кричат на него, не замахиваются, и поэтому отвечает довольно охотно, что набил себе шишку на голове ночью, когда бежал. Споткнулся, ударился головой о камень, потерял сознание. Беспамятство перешло в сон. Очнулся, но уйти не смог, потому что очень сильно болела нога. Решил отлежаться до вечера и в темноте уползти на свою сторону.
— Почему ты все-таки пришел на нашу сторону с чужим человеком? — настаивает Игнатьев. — Это злой, нехороший человек. Почему ты согласился ему помогать?
— Нет! — возражает мальчик. — Злой наш заминдар — помещик, а господин из города добрый. Он дал мне во-от такой маленький стеклянный шарик и сказал: «Держи его во рту. Когда солдаты тебя сильно бить начнут, раскуси его и уснешь. Солдаты подумают, что ты умер, оставят тебя, а ты потихоньку убежишь». Только я потерял этот шарик. А может, проглотил незаметно и поэтому проспал до утра. А еще господин из города дал брату много денег — за такие деньги можно два мешка муки на зиму купить. А то зимой голодно очень, все время живот болит и кушать хочется, а заминдар маму бьет палкой, когда она приходит к нему миску муки в долг за брата попросить — брат чабаном у заминдара работает, бо-ольшую отару пасет...
Мальчик увлекся и не замечает, что слушает его один Абдулла. Старшина Игнатьев выбрался из овражка и на четвереньках пополз по траве, а начальник заставы и другой пограничник, Алексей, согнувшись, заинтересованно идут вслед за ним.
— Вот она! — На широкой ладони старшины поблескивает маленькая ампулка.
Начальник заставы осторожно берет ее двумя пальцами, смотрит на свет, щурясь и двигая бровями от напряжения.
— Она?
— Она,— подтверждает старшина. — Счастье мальчишки, что выронил.
— Я сперва подумал, что он камень ищет, руками по земле шарит, а потом догадался, когда услышал про сон. Ах сволочи, что делают, а, старшина? Ему что ребенок, что щенок бездомный. С такими поживешь по правде, разгонишься — добренькие господа из города!..
— Я задержусь? — говорит Игнатьев.
Начальник заставы молча кивает.
Через несколько минут он уводит наряд. Мальчик пристроился на спине у Абдуллы, доверчиво обхватив пограничника за шею тонкими и бескровными, как арбузные плети, руками.