Проводив их взглядом, Игнатьев возвращается к тому месту, где впервые был замечен нарушитель, идет по его следу, когда он бежал после оклика Абдуллы. Зоркие глаза пограничника обшаривают каждый кустик, каждый клочок земли. Но нет, кажется, «господин из города» при задержании не выбросил ничего, кроме старого мешка с тремя горстями фисташек. «Сразу можно было сообразить, — корит себя старшина.— Бедняк — тот спешит побольше набрать, с листьями рвет, с травой сгребает, а этот орех к ореху клал...»
Но на душе у Игнатьева спокойно. И, может быть, не столько потому, что прояснился истинный облик нарушителя, сколько из-за этого замурзанного, тощенького, ледащего мальчонки, которого на заставе и отмоют, и накормят, и подлечат. «Одежонку бы ему какую справить, да на ноги что-нибудь, а то небось и зимой по снегу босиком шастает», — думает Игнатьев, перебирая в памяти свое личное хозяйство и прикидывая, что оттуда подойдет для мальчика.
Уже совсем светло. Солнце взблескивает и играет на верхушках деревьев. По ту сторону границы сердито лают собаки, обреченно и уныло кричит ишак, доносятся невнятные человеческие голоса. А здесь — прохлада, и только птицы чирикают, поют, свистят на разные голоса. И сквозь птичью разноголосицу доходит до слуха старшины далекий и зовущий гул — вечный голос планеты, летящей в пространстве, таинственный и настойчивый зов к добру, тишине, миру. Игнатьев отчетливо слышит его, потому что уже третий год служит на границе, где особенно чуток и тревожен материнский голос Земли.
Перевод В. Курдицкого.
БАРС
(руссказ)
Острые отроги гор похожи на зубы в ощеренной пасти какого-то неведомого зверя. Они темнеют, когда случайное облако приглушает солнечное сияние, они влажно и хищно взблескивают, когда обрушивается на них поток света. Кажется, чудище затаилось и терпеливо ждет свою добычу — ждет час, день, вечность.
Но это чисто человеческая фантазия. У барса горные отроги не вызывают никаких ассоциаций. Они лениво лежат в тени на скальной площадке, почти неотличимые по цвету от каменной россыпи. Он сыт, полон истомы и мог бы даже замурлыкать от избытка благодушия. Однако понимает, что не к лицу властелину гор мурлыкать, словно несмышленому котенку, и поэтому сдерживает свое желание.
Желтые, похожие на янтарь глаза барса полузакрыты. Но и сквозь узкие щелочки он прекрасно видит все, что творится в ущелье. Вот крадется знакомая куцая лиса. Особой симпатии к ней барс не испытывает — сказывается врожденная неприязнь кошачьей породы к лисам, шакалам, волкам и прочей собачьей братии. Он куцую не трогает — привык к ней. Живет она тихо и скромно. Правда, порой таскает остатки его, барсовой, добычи. Он это терпит: джейранье стадо, которое он «пасет», велико, недостатка в свежей еде не ощущается.
За кем же охотится куцая? Ага, понятно: куропатка ведет на водопой своих великовозрастных отпрысков, и лиса решила воспользоваться удобным моментом. В данном случае сочувствие барса на стороне лисы. Кекликов он недолюбливает. Мясо у них вкусное, однако слишком мало его и слишком много перьев. А главное — очень уж суматошны и бестолковы. Крадется барс к джейранам, а куропатки в траве. Нет чтобы потихоньку убраться с дороги — сидят, затаившись до тех пор, пока носом в них не ткнешься. Только тогда улетают и шуму поднимают столько, что уж ни о какой охоте думать не приходится. Хоть бы всех их куцая передавила!
Барс непроизвольно подбирается, и мускулы его начинают подрагивать, словно это он охотится, а не лиса. Внимательно следит за куцей, уже откровенно заинтересованный исходом охоты. Вот лиса затаилась. Прыгнула. Поспешила! Улетела куропатка, только несколько перышек осталось. Ну и дура, ходи голодная! Барс презрительно отвернулся от неудачницы.
Солнце поднималось все выше, тени перемещались. Желтое пятно света легло на край площадки, поползло к лапе барса. Покосился на пятно, подтянул лапу. Пожалуй, пора домой — пещера хранит ласковую прохладу ночи, там он сладко уснет до захода солнца.
Последний раз окинув взглядом ущелье, барс приподнялся. И замер. Звук, заставивший его насторожиться, не оставлял сомнений — это перепуганные джейраны. Плотным табунком выскочили они из-за поворота и, не сбавляя скорости, промчались мимо. Барсу ничего не стоило поймать одного из них, но он был сыт, а для забавы не убивал.
Его в этот момент занимало другое: кто напугал джейранов? Его джейранов, его собственное стадо, на которое никто, кроме него, не имел прав! Как-то попыталось оспорить его право семейство пришлых волков. Все вместе они были сильнее барса, но он выследил их поодиночке и убил — волка, волчицу, и двух волчат-переярков. Потом заявился бродяга барс. Это был бой на равных, и чужак убрался подобру-поздорову. Может, снова он? На этот раз так легко не отделается.