9
Вечером Халык рассказал об удивительной пещере на скале.
— На стене там что-то написано арабскими буквами. Я начал копать ножом, но клада пока не нашел.
Ибрагим забеспокоился.
— А может, его выкопали люди, которые до нас побывали там?
— Если они приходили, то, конечно, откопали,— успокоил его Ораз.
На следующий день, с рассветом, Халык привел в скальную пещеру трех человек. Студент прочитал надпись, сделанную по-арабски:
«Доля твоя за труды твои: в этой пещере есть клад. Если раскопаешь посреди пещеры, найдешь железный сундук. Клад этот — не золото и серебро, не драгоценные камни, но ты посмотри его. Не посчитаешь его важным, скажи о нем другим людям».
— Ну вот, начинаются загадки... — проворчал Ибрагим.
Кладоискатели продолжали рыть и с полутораметровой глубины извлекли железный ящик. В сундуке оказалась груда книг. Со стихами знаменитых туркменских поэтов древности там оказались стихи поэтов неизвестных, о которых даже никто не слышал. Письмена на телячьей коже, завернутые в бархат, пояснили, почему здесь оказался этот ящик. «Мы, мулла Сетдар, спрятали в этой пещере жемчужные слова наших благородных поэтов, живших до нас, собранные в книгах. Причиною тому то, что время стало плохим. Сын племени овшар Надир, став падишахом, залил мир кровью. Люди, решившие избавиться от гнета Надир-шаха, отрезали ему голову. Но после этого наступили еще худшие времена. Люди отбирали у людей скот. Жгли дома. И эти ужасные дела продолжались не год, не два, а десятилетиями. Мы, мулла села Серчемен Сетдар, спрятали в горной пещере стихи, написанные бедными благородными поэтами. Мы ушли из этой пещеры с надеждою, что когда-нибудь настанут прекрасные времена. Жемчужные мысли, записанные на этих бумагах, найдет какой-нибудь образованный, благородный человек и прочитает их своему народу».
Студент несказанно обрадовался находке. Конечно, это было не то, о чем он мечтал для себя. Но для литераторов и историков — это клад бесценный.
— Ну и клад, — в недоумении пробормотал Ибрагим.
— Мы и представить себе не можем, насколько он ценен, — ответил студент.
На выступе скалы студент поставил возле железного сундука всех кладоискателей и сфотографировал их.
В ту же секунду лицо Ибрагима переобразилось. Он свел брови, устремил взгляд вдаль. Перед ним не было ничего, кроме голубого неба, но выражение лица было очень значительным, взор полон мысли и заботы. На лице Ленгер-аги тоже забота. За тигра, правда, он теперь спокоен. Но вот беда — сбился со счета куропаток. Придется пересчитывать, начиная от Красной скалы до того места, где ручей Якут выходит в пустыню.
перевод Е.Семеновой
ТАМ, ГДЕ ЗАСЫПАЕТ СОЛНЦЕ (повесть)
1
Мать-шакалиха первой принялась есть курицу, украденную в селе. Она лежала, похрустывала костями и неприязненно косилась на своих детенышей — оба уже вымахали с нее ростом.
Ярко-рыжий шакаленок пытался подобраться ближе. Щелкнув зубами, мать зарычала на него. Шакаленок попятился и больше не осмеливался двинуться с места. Но он ничего не мог понять: ведь обычно мать, такая сейчас неласковая, принося добычу, клала ее перед своими детенышами, а сама довольствовалась остатками. Почему же теперь она уплетает курицу одна и рычит так угрожающе?
Второй шакаленок, должно быть, раньше понял, что приближаться нельзя и лежал в сторонке, положив голову на лапы. Мучительное чувство голода толкало его подняться и уйти: что ж, отныне он будет обходиться собственными силами. Разве мать не обучила его охотиться на сурков и сусликов, обманывать в селе сильных собак? Не поднимая головы, он искоса оглядел своего брата, рыжего шакаленка, очень похожего на мать. Даже в тени кустов, при лунном свете, их ярко-рыжая шерсть была приметной.
А этот, второй шакаленок, был темным. Он давно уже приметил, что если лежать вот так, прижавшись к земле, то другие шакалы вначале видят его мать и брата и лишь после — его самого. Ночью многое становится черным — это так же приметил шакаленок и угадывал чутьем, что жить ему будет полегче, чем его сородичам. Как макушки деревьев, как пни или песчаные барханы, он способен слиться с ночной мглой, и тогда его не различит ни человек, ни зверь. С каким недоумением шакалы, видящие его впервые, приглядываются к цвету его шкуры. Глупцы, они могли бы ему позавидовать!