Яшма плохо спала. Слышала, как тихо открылась дверь соседней комнаты. Ирис пришла. На дворе ночь, а негодяйка только заявилась. С Ониксом гуляла. В душе раздражённой матери поднимались тёмные волны гнева к этой вновь обретённой дочери. Так бы пойти и нахлестать её по наглой морде. Век бы не знать эту доченьку!
Вот уже две недели Яшма выслеживала Оникса, только никак не удавалось с ним увидеться наедине. Вчера едва не наткнулась на Серебряного, но вовремя успела спрятаться. Самке никак не получалось объяснить себе, чего же она хочет добиться от встречи с молодым охотником. Однако всерьёз разбираться в этом пока не хотелось. Здесь уже другое беспокоило: всё сильнее расцветало чувство жгучей ненависти к счастливой сопернице. Ирис пропадала по целым дням у соседей, гуляла с Ониксом, а Яшме приходилось только смотреть на любимого самца, прячась за деревьями. Так не может долго продолжаться.
Рано утром, когда все ещё спали, мать заблокировала дверь комнаты дочери и побежала через парк, надеясь встретить Оникса без свидетелей. Сегодня повезло! Обнажённый юнец в одиночестве весело плескался под струями водопада. Яшма торопливо выскочила из-за деревьев.
— Оникс! Оникс! — громко закричала самка, протягивая к нему руки. Её голос звучал так отчаянно и пронзительно, в нём проскальзывали такие трагические нотки, что самец вздрогнув, быстро обернулся: на берегу стояла знакомая стриптизёрша с Яутжа-Проксимы! От такого сюрприза Оникс просто остолбенел. Зачем эта особа здесь? Как его нашла и что ей надо? Вопросы чёрными осами напряжённо загудели в голове. Не давая бедняге опомниться, Яшма стрелой бросилась в воду и, как заведённая, продолжала истошно окликать его по имени.
А в это время Ирис проснулась с мыслью, что на сегодня договорились с друзьями устроить на берегу реки пикник. Соберётся вся их весёлая компания: Оникс, Пламя и Светлый Полдень. Этот Пламя такой задорный заводила, вечно что-нибудь придумывал. Ирис он понравился, да и тот поглядывал маслеными глазками, но самочка, конечно, предпочитала давнего друга Оникса и ощущала, как дружба постепенно переходила в более волнующее чувство. С приятными планами в голове Ирис поднялась, оделась и приготовилась выйти из комнаты, но дверь оказалась запертой. Что за шутки? Кто это сделал, неужели мать? Да, скорее всего, она, потому как больше некому. Если стучать, то в этом крыле огромного дома её никто не услышит. Коммуникатор тоже легкомысленно забыт в гостиной. Так что, неужели сидеть взаперти и ждать, пока кто-нибудь откроет? Самочка оглянулась: окно не заблокировано, и от земли совсем невысоко. Тогда надо встать на узкий подоконник и, цепляясь за выступы стены, осторожно выбраться наружу. Потом спрыгнуть вниз и броситься бежать по дорожке через лес.
Как только Ирис выскочила из кустарника на берег реки, так сразу юркнула обратно. Стоило затаиться, чтобы ненароком не выдать себя от той шокирующей картины, что развернулась перед глазами. Её мать с упорством буйно помешанной ползала в ногах у Оникса, при этом жадно за него цеплялась. Бедняга терпеливо отдирал скрюченные пальцы от себя, поднимал Яшму, ставил её на песок, но самка опять падала ниц. С жалобным стоном она заламывала руки и, стоя на коленях, раскачивалась из стороны в сторону с мучительной гримасой на лице. Вдруг несчастная самка резко вскочила, что-то страстно закричала Ониксу. Потом с горящими глазами судорожно обвила его шею руками, не давая от себя оторваться. От всего облика Яшмы сейчас исходили такие невыносимые волны страдания, что Ирис поражённо замерла, теряясь в догадках. Неужели эти двое настолько тесно связаны, если мать опустилась до такой дикой сцены? Ирис встряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями, и в задумчивости побрела назад к дому. Необходимо выяснить у матери, что происходит, хотя теперь становилось понятным, почему та её утром закрыла.
Спустя час или около того Яшма вернулась. Минут через двадцать Ирис вошла к ней в комнату. С обречённым видом самка сидела на полу, вытянув вперёд босые ноги, в кровь изрезанные острой травой. Застывший взгляд Яшмы уставился в стену. Казалось, самка впала в полную прострацию, никого и ничего не замечая вокруг. Ирис не ощутила жалости к матери, смело подошла и потрясла её за плечо. Та резко вздрогнула, очнулась и медленно перевела на дочь мутный взгляд.