— Скажи, матушка, почему ты закрыла меня в комнате? — начала Ирис. — Я знаю, что это сделала ты, потому что никто другой в доме до такого не дойдёт.
Мать устало провела ладонью по лицу, стараясь прийти в себя, а после вперилась в Ирис строгими глазами. Какое горькое отчаяние пришлось сегодня пережить… Как же тяжело, когда умоляешь любимого дать хотя бы немного нежности, но в ответ слышится только упорный отказ. И всё это по вине мерзавки Ирис — Оникс превратился в кусок льда. В глазах вмиг потемнело. В душе начал пробуждаться и медленно закипать неудержимый гнев. «Ненавижу эту стерву!» — молнией промелькнуло в мыслях Яшмы. Немного пошатываясь, вконец расстроенная самка поднялась на ноги. Жгучая любовь к юнцу совсем доконала бедную грешницу! Нет, если Оникс не хочет Яшму, то Ирис, этот самец, тем более не достанется. Мать бросила уничтожающий взгляд на дочь.
— Да, это я тебя закрыла утром в спальне, чтобы ты не бегала к соседским малькам.
Ирис ответила не менее презрительным взглядом.
— Ну надо же, какая трогательная забота в тебе проснулась, милая матушка. Столько лет не интересовалась, и вдруг такое внимание. С чего бы это? Объясни мне, глупой, — криво усмехнулась молодая самочка.
Дерзкие слова возмутили и так обозлённую Яшму. Её потянуло со всей силы нахлестать дочь по наглой морде. Что за тон взяла эта молодая нахалка?
— Я не стану отвечать на твои ехидные вопросы. Так сложилась моя жизнь, и не тебе судить! — резко выдала Яшма и гордо отвернулась, собираясь закончить разговор. Но Ирис не унималась. Появилось острое желание сегодня всё выяснить, чего бы это ни стоило. Но хоть стало понятно, что мать прилетела сюда не для встречи с дочерью. Не очень-то она стремилась пообщаться за все дни после приезда.
— Конечно, жизнь твоя известна только тебе, и не мне судить, — согласилась Ирис. — Но утром я невольно застала ужасно безобразную сцену. Ты ползала на коленях перед Ониксом, а он отбивался от тебя как от надоедливой летучей твари, которую гонят в дверь, а та лезет в окно, — насмешливо застрекотала Ирис.
Повисла напряжённая пауза. Яшма не ожидала, что дочь окажется свидетельницей той тяжёлой сцены, ведь мерзавка сидела запертой в своей комнате. Правда, потом как-то вышла, если здесь сейчас возникла. Впрочем, неважно, как Ирис открыла дверь, но то, что соперница-доченька застала Яшму в жалком виде перед Ониксом… Всё, теперь незачем кривить и выкручиваться! Значит, можно, ничего не скрывая, поставить зарвавшуюся тварь на место. Дурочка ещё не знает характер своей дражайшей матушки и даже не догадывается, кому перешла дорогу. Если Яшма наметила себе нужного самца, то добьётся его любым способом. Наивная простушка ещё смеет на что-то надеяться.
Разгневанная самка, грозно сверкнув взглядом, приготовилась дать достойный отпор юной конкурентке. В приступе бешеной ревности Яшма подскочила к Ирис и, как дикая кошка, вцепилась острыми когтями ей в гриву, точно стараясь вырвать с корнем и этим покалечить несчастную дочь. Внутри у лютой мамаши просто всё клокотало от ненависти. Сегодняшняя неудача плюс накопившаяся нерастраченная страсть к желанному самцу до того помутили разум знойной гетеры, что та потеряла над собой контроль. Проклиная во всех своих бедах и любовных муках злополучную Ирис, Яшма грубо свалила её с ног и принялась с остервенением таскать по полу за отростки гривы. С негодующим рычанием злобная фурия нещадно топтала, пинала собственное дитя в бока, в живот, куда попало, словно хотела размазать бедняжку по жёсткой поверхности. Яшма сполна вымещала на дочери, невольно ставшей соперницей, долго сдерживаемую ярость эгоистичной особы, которая прежде не знала отказа в своих низменных желаниях. Истерзанная самочка просто впала в шок, не ожидая такого свирепого нападения, и безропотно терпела страшные выходки матери.
— Не смей подсматривать за мной! Не смей, негодяйка! Тебя не касается, что я делаю. Оставь Оникса! Не приближайся к нему! Он мой! Я давно его знаю и тебе не отдам. Если ты ещё раз к нему подойдёшь, я уничтожу тебя! Поняла! — грозно взревела Яшма и в гневе откинула жертву от себя, посылая вдогонку пинок.
Ирис больно ударилась головой о стену и неподвижно лежала на полу, густо забрызганном кровью. Несчастная самочка, боясь лишний раз пошевелиться, в страхе закрывала лицо руками. Несколько вырванных отростков гривы валялись рядом. Спустя какое-то время бедняжка осторожно приподнялась, всё ещё опасаясь, что мать продолжит избиение, но та стояла у окна и на дочь больше не реагировала. Тогда, мучительно морщась от боли и удерживаясь за стены руками, Ирис потихоньку побрела к себе, с усилием переставляя дрожащие ноги. По лицу избитой самочки скатывались тонкие струйки крови, оставленные когтями неистовой мамаши. Теперь уж точно всё разъяснилось, зачем родительница прилетела: здесь замешан Оникс. Их что-то раньше связывало. Ирис почувствовала, как в сердце ядовитой змеёй зашевелилось горькое разочарование, готовое отравить светлое чувство первой любви, которое уже робко зарождалось в тайниках души.