— Смелее, Энн. Я же вижу, как ты его хочешь… даже чувствую…
Сукин сын!
Я непроизвольно порывисто выдохнула, сместив ладони на мускулистые мужские бёдра в тот самый момент, когда его налитый кровью большой упругий фаллос оказался на уровне моего лица, снова вызывающе шевельнувшись, а я кое-как нашла коленками удобные точки опоры на паркетном полу. Кажется, меня накрыло ещё сильнее. Почти так же, как там, на столике, под самим Маннерсом. Тем более, когда пришлось приблизиться к его члену, буквально заставляя себя через силу обхватить его внушительное основание над тяжёлой мошонкой подрагивающими пальцами.
И вновь по всему длинному, будто лепному стволу прошлась неслабая судорога, а на вершине блестящей головки проступила более крупная капля эякулята. Всё бы ничего, если бы меня саму в эти мгновенья не обожгло неслабой вспышкой жгучей похоти в ноющем лоне совершенно нежданным ответом моего собственного тела на чужое возбуждение. Но мне хотя бы хватило на этот раз сил не всхлипнуть вслух и не показать своего истинного состояния. Хотя, скорей всего, Маннерс прекрасно видел и так, что со мной творилось. А может и вправду… чувствовал.
— Просто начни… и сама не заметишь, как втянешься… — боже правый… как же я ненавидела в подобные секунды его голос, царапающий, проникающий во все нервные окончания и одновременно усиливающий надрывную пульсацию в клиторе… Что уже говорить о его скупых, но таких чувственных ласках, например, как сейчас. О невесомом скольжении его пальцев на моём лице и на губах всего в паре дюймах от его члена.
Я уже давно не замечала и не понимала, насколько глубоко в это втянулась. И на что уже была готова. Потому что… я действительно его хотела… до ненормального головокружения, до остановки дыхания, сердца и целого мира за этими стенами.
— Умница… — довольно рыкнул Дьявол, когда я это наконец-то сделала. Когда провела влажным языком по центральной «дорожке» его каменного члена, немного задержавшись на чувствительной уздечке, и, в конечном счёте, вобрав в рот упругую пульсирующую залупу. Ощущая в эти секунды не меньшее ответное возбуждение на каждое из своих действий и на всё то, что испытывала сама на собственных рецепторах и в воспалённых эрогенных нервах. И чем больше я себя отпускала, погружаясь на полную глубину этого бешеного вихреворота из одержимых желаний и сумасшедшей реакции на своего растлителя, тем острее впивались в мои интимные зоны раскалённые иглы почти болезненной похоти.
Если страхи всё ещё обволакивали мой рассудок и сущность щадящими тисками, то от прежнего негодования и тошноты не осталось и следа. И тут я снова должна была признать своё полное поражение перед этим вездесущим демоном. Поскольку он не просто видел меня насквозь. Он действительно прощупал меня до самого основания и продолжал это делать до сих пор, не просто подпустив к себе на максимально близкое расстояние, но и позволив прикоснуться к… скрытой в нём Тьме. К тому, что подобные ему люди раскрывали не перед каждым или не затягивали каждого в зыбкие недра своей ненасытной Бездны. В бездонные глубины своего чёрного Голода.
Поэтому я сейчас и находилась в его владениях, поэтому и стояла почти безропотно у него в ногах на коленях и… возбуждалась, как последняя и самая прожжённая шлюха, когда брала его член в свой рот, с трудом вбирая в себя всего лишь треть от всей внушительной длины его эрегированного ствола. Ласкала его языком, влажными от слюны губами, помогая снизу осмелевшими пальцами и едва не постанывая на каждую его судорогу и ощутимую пульсацию головки, поскольку моя киска тут же вторила ему в ответ не менее жгучими вспышками остервенелого вожделения. Как будто он уже в меня опять входил. Вернее, усиливал оставленные им в вагине следы от недавнего проникновения. И я действительно чувствовала его скользящие толчки, атакующие меня изнутри надрывными спазмами, пока я вылизывала и затягивала вакуумом своего жадного рта его перевозбуждённый фаллос.
— Не останавливайся… не закрывай и не отводи глаз…
Как будто это было так легко сделать. Он же всё это время держался за них мёртвой хваткой своего бездонного чёрного взгляда, будто одновременно насаживал меня ещё и на него. Причём выражение его лица оставалось неизменным на протяжении всего минета. Может лишь иногда напрягал желваки или ноздри. А так, казалось, вообще никак не реагировал на все мои старания. Не чувствуй я у себя во рту, как пульсирует его член, решила бы, что он и удовольствия никакого не испытывает.