Ночью мы миновали пролив Дарданеллы и утро встретили в Средиземном море. Берег скрылся за горизонтом, и чайки перестали кружить над лайнером и выпрашивать подачки. Начинался яркий солнечный день средиземноморья. Стояла тихая безветренная погода. Даже ряби на воде не было видно. После завтрака указания — сидеть по каютам — были отменены, и все высыпали на палубы. Почти все были без галстуков и пиджаков, в одних рубашках. Вокруг, куда ни глянь, была вода изумительной голубизны. Средиземное море! Я сменился с дежурства и был свободен от выполнения обязанностей. Наконец я смог свободно побродить по судну и посмотреть всё, что было доступно. Я даже заглянул в машинное отделение, но кроме гула, шипения и мелькания каких-то металлических, блестящих от масла штанг и валов ничего не услышал и не разглядел.
Но зато, бродя по верхней палубе, я увидел на ходовой рубке надпись, выложенную выпуклыми латинскими буквами: "PATRIA". Она была тщательно закрашена белой эмалью, и под ней чёрным по белому красовалось название "СОВЕТСКАЯ РОССИЯ".
Как я потом выяснил, это был немецкий лайнер довоенной постройки, и после войны по контрибуции он был передан Советскому Союзу. Оказалось, что лайнер-то старенький.
Временами нам навстречу попадались грузовые суда, спешащие войти в пролив, который мы недавно миновали. Пассажирского судна мы не встретили ни одного.
Начиналась жара, и по настоятельной просьбе командования бассейн наполнили водой и разрешили купание, установив строгую очерёдность по дивизионам. Бассейн был глубиной более двух метров, поэтому были приняты меры по предупреждению несчастных случаев.
— Кто умеет хорошо плавать?, — спросил генерал, обращаясь к офицерам.
Мы с братом, выросшие на Волге и способные переплыть её в самом широком у нас месте — 1,5 километра — сразу же сделали шаг вперёд. Кроме всего прочего, до поступления в военное училище, в Самаре мы в Областном ДОСААФ занимались подводным плаванием и готовились на роль спасателей на Самарском пляже. Поэтому это дело нам было знакомо.
— Чем докажете? — перестраховывался генерал. Мы оба прыгнули в воду и продемонстрировали несколько приёмов спасения утопающего. Это убедило и успокоило генерала. Мы были назначены спасателями. Один из нас находился в воде, готовый поддержать утопающего, а второй ходил вдоль бортика бассейна и наблюдал за купающимися. Периодически мы менялись ролями. Спасать нам так никого и не пришлось, а уж накупались и нанырялись мы в тот день от души. Кстати, желающих поплавать и понырять в бассейне оказалось не очень много. Большинство предпочитали обливаться водой из шлангов. Морская вода, хотя и в небольшом бассейне, для многих была непривычной и таила опасность. Но скорее всего, многих удерживало отсутствие плавок.
А мы с братом оказались в своей стихии, не даром мы по гороскопу раки. Мы плавали, сравнивая лёгкость плавания в солёной морской воде с волжской. Ныряли до самого дна бассейна с открытыми глазами и к восторгу окружающих, не закрывая глаз, поднимались на поверхность. Хотя в Волге вода мутноватая, видимость максимум 3-4 метра, мы с детства привыкли нырять с открытыми глазами. А в бассейне вода была не сравнить с волжской, в разы прозрачней. В начале было опасение, что морская солёная вода будет щипать глаза, но оказалось, что глаза соли не чувствуют. А обильное слезотечение после выхода из воды смывает всю соль с роговицы глаз. Не привыкшие опасаться попадания воды в нос и рот, мы не особо заботились об этом и здесь. И напрасно. Кроме слёз из глаз, при выходе из воды обильно текло изо рта и из носа. Непривычное зрелище представляла морская вода, высыхающая на коже. Каждый волосок на теле становился белым, и купающийся начинал выглядеть снежным человеком. Поначалу это было непривычным и забавным. Но через некоторое время соль на коже причиняла дискомфорт, и хотелось немедленно снова залезть в бассейн или принять душ. Подошла очередь купаться в бассейне для нашего дивизиона. Из солдат в бассейне решили поплавать не больше десятка человек, а из офицеров почти все, кроме одного. Был у нас в составе радиотехнической батареи старший техник системы "Селектор движущихся целей" лейтенант Миленков по прозвищу "Фантомас". Он подошёл к краю бассейна, глянул в воду и, попятившись, сказал: "Нет, я в бассейне не хочу, лучше я из шланга." Своё прозвище он получил ещё в училище после случая на занятии по инженерной подготовке. На втором курсе по инженерной подготовке проходили тему минно-взрывное дело. На полевых занятиях курсанты учились собирать детонаторы и подрывать двухсотграммовые толовые шашки. В конце занятия была демонстрация взрыва подземного заряда. В предварительно выкопанную яму заложили восемь килограммов взрывчатки присоединили электродетонатор, засыпали яму землёй, протянули провода на двести метров от ямы и присоединили подрывную машинку. По ходу работ преподаватель по инженерной подготовке всё подробно комментировал и объяснял. Когда всё было готово к взрыву, все курсанты присели на землю, и преподаватель дал команду заместителю командира взвода: "Крути". Тот покрутил рукоятку взрывной машинки.
— А теперь нажимай, — скомандовал подполковник. Зам. ком. взвода нажал на красную кнопочку на машинке. Все затаили дыхание в ожидании взрыва, но взрыва не было. Подполковник сам покрутил ручку и нажал кнопку на взрывной машинке, и опять тишина. Надо что-то делать, не бросать же восемь килограмм тротила в земле! Подполковник принял решение разобраться, в чём дело.
— Курсант Миленков с лопатой идёт со мной, сержант Пименов контролирует машинку, ничего не крутить и не нажимать! — скомандовал преподаватель и вместе с Миленковым осторожно направился к месту заряда. Не прошли они и половины пути, как раздался взрыв. Столб земли взметнулся метров на десять, и пыль от взрыва понесло в сторону приближающихся курсанта и подполковника, которые развернулись и бросились бежать обратно. Прибежавший подполковник, бледный и с трясущимися губами, только и смог спросить: "Кто крутил?"
— Никто не крутил, — ответил сержант, перепуганный не меньше подполковника.
— А здорово шандарахнуло, — Миленков, как ни в чём не бывало улыбаясь, стоял и отряхивал пыль с гимнастёрки, осевшую после взрыва, с таким видом, будто это он устроил этот взрыв. С тех пор за ним и утвердилось прозвище Фантомас.
Это был удивительный человек: небольшого роста, жилистый, силой обладал для своей комплекции феноменальной. Но было у него два недостатка: он был фанатичным курильщиком и страдал "куриной слепотой" — ничего не видел в темноте. Неизвестно, видел ли он ночные звёзды на небе, но, передвигаясь по земле, он плохо ориентировался даже с мощным китайским фонарём. И тут выявился его третий недостаток: он панически боялся глубокой воды, просто не умел плавать.