Как-то раз из любопытства я напросился проехать по точкам с машиной, развозившей обед, и посмотрел как эти солдаты несут свою нелёгкую службу. Первое впечатление: на каждой точке машину издалека встречали громким лаем одна или две собаки. Расчёты врасплох застать было невозможно... Позиции "Шилок" оборудованы были, конечно, лучше. Сама "Шилка”, а это средний танк с четырёхствольной пушкой и антенной радиолокационной станции, стояла в заглублённом окопе под маскировочной сеткой. На броне сидели два дежурных: наблюдатель и дежурный механик. Ещё два человека из экипажа отдыхали в подземном укрытии. Нельзя сказать, чтобы в укрытии было прохладно, но все-таки не под палящем солнцем. Тут же на позиции был оборудован душ: бочка на четырёх двухметровых столбах, обтянутых маскировочной сеткой. И здесь же в окопе был оборудован миниатюрный спортзал. Турник, гимнастическая скамейка, для качания пресса, небольшая штанга и набор гантелей. Все стенки окопа, укрытия и "спортзала" были аккуратно обложены мешками с песком, что придавало всему сооружению своеобразный уют.
— А у вас здорово! — не удержался я от похвалы, — кто это вас так научил всё обустроить?
— Командир взвода заставил, — ответил командир расчёта ЗСУ, — мы сначала сопротивлялись, а теперь самим нравится. Это наш второй дом.
— А чем свободное время коротаете?
— Спортом занимаемся, книги читаем и собачек дрессируем, — ответил механик РЛС.
— И как вы их дрессируете? — спросил я, ожидая увидеть, как собаки ходят на задних лапах или подают лапу для приветствия.
— Вот, суньте этой собаке в зубы палец, и она вам маникюр сделает, — неожиданно предложил солдат.
— А она мне палец не оттяпает? Может, она только своим знакомым маникюр делает, — засомневался я.
— Ну если боитесь, давайте руку, — солдат взял мою руку, выпрямил один палец и поднёс к пасти собаки. Та, часто щёлкая зубами, аккуратно обгрызла ноготь, не причинив ни малейшей боли.
— Здорово!, — я был поражён и восхищён.
— Давайте ещё один палец.
— А может хватит и одного? Ей не вредно ногти глотать?
— Да не бойтесь, ей это самой нравится.
— Нет, я всё-таки пожалею собачку, — отказался я продолжать маникюр.
— Ну как хотите.
— Ладно, счастливого вам дежурства! — попрощался я с расчётом, и мы поехали дальше к соседнему расчёту "Стрелы".
На позиции расчёта ПЗРК "Стрела" было так же всё классно обустроено, только окопа для танка не было. А ещё я увидел, что вместе с нашими солдатами обедает египтянин в военной форме.
— Это кто такой? — потихоньку спросил я у водителя.
— А это военный египтянин из роты охраны. Он охраняет наш расчёт Стрелы от местных. Мало ли что, всё-таки до позиции 12 километров. Вы разве не знали, все позиции Стрел и саму позицию дивизиона от наземного нападения охраняет целая рота местных военных, человек шестьдесят, наверное.
В тот день я проехал по всем восьми точкам, и везде я восхищался настоящими русскими парнями, которые могут жить и воевать в любых условиях.
У нас в радиотехнической батарее тоже были солдаты срочной службы. У каждого офицера - старшего техника системы был помощник - оператор системы. У меня их было аж четыре. Четыре оператора ручного сопровождения. Они не входили в дежурную смену и не дежурили в кабине, но двое из них при объявлении дивизиону "Готовности номер один" в пятиминутный срок обязаны были прибыть на свои рабочие места и за штурвалами ручного сопровождения участвовать в ведении боя. Поэтому ежедневно двое из четверых входили в сокращённый боевой расчёт и находились в пятиминутной готовности неподалёку от кабины.
Офицеры, когда позволяло время, проводили со своими операторами занятия по изучению техники. Но такого времени было очень мало. Солдаты радиотехнической и стартовой батарей или были на дежурстве в составе боевого расчёта, или несли караульную службу по охране позиции дивизиона.
Позиция была большая и совершенно не освещалась, поэтому в первый месяц на пост в ночное время заступали по два человека, чтобы не страшно было. Тогда солдаты совсем с ног валились: состав караула был в два раза больше. Но через некоторое время пообвыкли и стали заступать на пост по-одному, состав караула уменьшился, и стало легче, в караул стали ходить пореже. Появилось время для занятий технической подготовкой. Но к настройке техники солдат не подпускали. Да и обучать их практической работе было трудно: все надписи на органах настройки были на английском языке, а все инструкции — на русском. А потом, с солдата спрос небольшой, а над офицером персональная ответственность и угроза трибунала. Поэтому рисковать никому не хотелось.