- Значит у меня остаётся последний вечер в госпитале, - мелькнула мысль, - и грех не воспользоваться тем, что у меня в палате в шкафу висит гражданская одежда и вечером меня никто не контролирует. И я решил сходить в город и посмотреть как живут обычные люди в одном из крупнейших городов северного побережья Африки. Вечером, когда ушёл после последних посиделок полковник, я переоделся и спокойно вышел из госпиталя. Вечерело, на город опускались сумерки, уже зажглись огни освещения и рекламы. Я медленно шёл по улице, стараясь никуда не сворачивать, чтобы не заблудиться и вернуться обратно и разглядывал людей, дома ,уличную рекламу. В память врезалась реклама американского кинофильма "Спартак". На всю стену многоэтажного дома был изображён Кирк Дуглас в главной роли Спартака. У нас таких реклам в ту пору не было. Да и сам фильм в России показали лет через десять.
Всё бы ничего, но моя прогулка по городу прервалась самым неожиданным образом. Я так увлёкся разглядыванием всего окружающего, что почти столкнулся со старшей медсестрой, шедшей мне навстречу под руку с каким-то мужчиной, возможно мужем.
Она так грозно посмотрела на меня, что я почувствовал себя котом, застигнутом за поеданием сметаны. Всё-таки Александрия оказалась не таким уж большим городом как я себе вообразил. Ожидая неприятностей на следующий день, я поспешил обратно в госпиталь. Но всё обошлось без последствий.
На следующий день часов в одиннадцать приехал автобус и я уехал из госпиталя. Но привезли меня не на берег моря, а на один из дивизионов, который находился на западной окраине Александрии. Позиция дивизиона располагалась на виноградной плантации какого-то зажиточного египтянина. Меня высадили и приказали ждать; за мной должна была заехать продуктовая машина и отвезти в палаточный профилакторий. И я остался ждать в курилке возле столовой. На площадке перед столовой росли какие-то деревья с круглыми зелёными плодами.
- А что это за деревья?, - спросил я солдата, служившего на этом дивизионе.
- Это смоковницы, - ответил он и, прочитав немой вопрос на моём лице добавил, - инжир.
- А можно его попробовать?
- Можно, только они ещё не доспели, - добродушно ответил он и пояснил, - выберите который пожелтей он должен быть уже сладким, а зелёные на вкус не очень.
Так я впервые в жизни попробовал инжир. Он чем-то мне напомнил клубничное варенье.
Прошёл час, а за мной никто не приезжал и мне надоело ждать.
- А знают ли они, что где-то здесь на берегу находится профилакторий для русских военных, - поинтересовался я у зашедших в курилку офицеров этого дивизиона.
- Конечно знаем, - ответил сидящий рядом, - километрах в трёх по берегу, а если по дороге то все пять будет.
- Ну пять, это не так много, - подумал я, вспомнив как мы в училище в конце первого курса совершали марш - бросок с полной выкладкой и оружием на сорок пять километров.
Прошёл ещё час, а машины не было и я решил дольше не ждать а идти пешком. Улучив момент когда рядом никого не было я вышел с позиции, дошёл до трассы и повернул налево вдоль берега моря. Но я кажется не рассчитал свои силы. Первые километра полтора-два я шёл бодрячком, но потом начал скисать. Сказывалась перенесённая болезнь, почти недельное лежание на кровати, особенно в первые три дня. А потом яркое полуденное солнце, нещадно палящее мою не покрытую голову. Да и обезвоженный организм не выделял необходимое количество пота, чтобы охладить организм. Но я не хотел сдаваться и упрямо шёл вперёд. На моё счастье мимо проходила машина и в её кузове сидели молодые парни. Один из них снял с головы свою панаму и бросил её в мою сторону. За что я ему до сих пор очень благодарен.
Пройдя ещё километра два я увидел несколько вертолётов и дорогу, ведущую в сторону моря. Я хорошо запомнил, когда мы ехали в профилакторий, то проезжали через воинскую вертолётную часть. Значит я почти дошёл. Уже слышались крики чаек и явственно ощущался запах моря, как на дорогу, по которой я шёл, выехал джип с сидящими в нём тремя египетскими военными. Они выехали мне на встречу и остановились. Офицер, сидящий впереди, рядом с водителем жестом подозвал меня.
- Мин инта, - спросил он, - кто ты?
- Ана руси дабит, - ответил я, я русский офицер.
- Бетака, - сказал офицер и протянул руку. Я достал из нагрудного кармана и протянул ему свой арабский документ, в котором была моя фотография, фамилия, имя и отчество и было написано, что я русский строитель-бетонщик.
Меня посадили на заднее сиденье и повезли в штаб. В разговоре по пути я услышал одно знакомое слово "гесус" - шпион. На моё счастье в штабе оказался офицер учившийся в Советском Союзе летать на наших военных вертолётах. Я ему принялся рассказывать, что лежал в итальянском госпитале, а сейчас иду в наш профилакторий. Про русский профилакторий они хорошо знали и успокоились. Посадили меня в машину и привезли на берег. Я не дошёл всего полкилометра. Провожал меня тот офицер, который сносно говорил по-русски и моё арабское удостоверение оставалось у него.
Мы вошли на территорию лагеря, нашли дежурного по лагерю и я, как положено в армии, доложил ему, - ст. лейтенант Антонов из госпиталя прибыл.
- Прибыл, хорошо, проходи в свою палатку и ищи свои вещи, сказал дежурный. Но египтянин, который привёз меня, остановил меня жестом и спросил дежурного, - это ваш человек?
- Да наш, - ответил дежурный.
- А как его зовут, - спросил египтянин, заглядывая в моё египетское удостоверение, которое оставалось у него. Тут мне поплохело, - а если дежурный пропустил мимо ушей мой доклад, в котором я назвал свою фамилию! Но толи он внимательно выслушал мой доклад, толи был заранее предупреждён, что я сегодня выписываюсь из госпиталя и должен прибыть в лагерь, но секунду помедлив, он правильно назвал мою фамилию. Удостоверившись, что всё без обмана, египтянин отдал мне моё удостоверение и по-русски распрощался с нами.
Я прошёл в свою палатку, нашёл свои вещи, которые оставил на кровати уезжая в госпиталь и хотел было прилечь отдохнуть. Силы были почти на исходе. Но тут объявили о начале обеда и я еле передвигая ноги побрёл в столовую. Моё место за столом было занято и я в замешательстве остановился у входа. Вникнув в моё положение, а может в целях предосторожности, - мало ли что, всё-таки человек только из госпиталя, - начальник лагеря посадил меня за отдельный стол. А я и не возражал, понимая его опасения. В конце обеда он присел за мой столик и спросил,- ты как себя чувствуешь, выздоровел, что-то ты плохо выглядишь?, - и внимательно посмотрев на меня добавил, - может тебя ещё на недельку здесь оставить, сил набраться?
- Нет, что вы! Я и так лишнюю неделю здесь провёл, перед товарищами не удобно.
- Ну как знаешь, - сказал он, вставая из-за стола и в газах его явно читались согласие и одобрение.
На следующий день была пятница. Ни на какую экскурсию в город я не поехал, а пошёл на пляж и просто загорал и купался под пристальным наблюдением ребят КГБ-шников, которые сидели неподалёку и играли в карты. Так и закончился мой не совсем удачный отдых на Средиземном море и знакомство с городом Александрия.