В мае меня опять забирали в Египет, на этот раз вместе с братом. Как-то утром брат прибежал ко мне домой и взволнованно сказал:
— Быстро собирайся, и едем в штаб бригады, нас вызывают на военный совет.
Брат жил рядом с командиром батареи, у которого дома был служебный телефон. И ему передали из штаба приказание отправить нас в штаб. Из офицеров нашей бригады срочно формировался дивизион. К нам в бригаду приехал выездной военный совет для утверждения отобранных кандидатов. И нас с братом вызвали в качестве дублёров, на случай, если кого-то из основного состава не утвердят. Таких дублёров набралось человек десять. Мы сидели в курилке и рассуждали: даже если кого-то и отберут для поездки, то домой ещё должны отпустить. Ведь вещи-то нужно собрать. Но всё обошлось, всех основных кандидатов утвердили, и мы, дублёры, все вернулись по домам. И снова потянулись дни занятий, тренировок и ожидания.
С начала лета мы с женой повадились по выходным ходить на море ловить бычков. Беременной жене хотелось жареной рыбы. А в середине лета у меня родилась дочь. Накануне перед родами приехала тёща и осталась в гостях на время, чтобы помочь дочери привыкнуть к роли матери. Правы были командиры на моём первом военном совете: из меня помошник в этом деле был почти никакой. Хотя и меня со временем приобщили. Потереть яблочко или морковку, когда настало время дополнительной прикормки, стало моей первейшой обязанностью. Но помошником я был не постоянным и не надёжным. Почти всё время отбирала служба.
А время шло. Всё уверенней ходили разговоры, что когда пройдёт год, расчёты будут заменять. И замена будет состоять в основном из расчётов нашей бригады. Мы все прошли медицинскую комиссию на предмет пригодности к службе в жарком неблагоприятном климате. Уже вернулись офицеры, ездившие обучать арабов. Мнение об арабах как специалистах у них сложилось самое невысокое. Не то чтобы они были глупые, у них общее образование было низкое. Уже уволились офицеры-"народники", отслужившие по два года, и на замену им приехали другие, помоложе. Некоторые из уволнявшихся попытались было остаться на службе, чтобы поехать за границу, но тщетно.
Я переселился в теплую квартиру. Закончилось лето. Обстановка с каждым днём становилась всё напряжённей. И это напряжение по-разному повлияло на людей. Оно содрало всё показное и выявило, каков человек на самом дела и чего от него ожидать.
Показательно было поведение двух человек, двух командиров. Начальника штаба дивизиона и командира дивизиона.
С начальником штаба всё ясно, иного поведения от него трудно было ожидать.
Как-то на проводах на дембель очередного офицера-"народника", изрядно захмелев, он начал учить нас, молодых лейтенантов, как жить, служить и карьеру делать.
— Когда я начинал службу офицером, в управлении кадров Киевской армии служил мой дядя, — начал он издалека. — Дядя, естественно, помог мне, своему племяннику, устроиться на хорошую должность. В начале я был политработником (помошником начальника политотдела по комсомольской работе), а потом кадровиком. "Служить нужно не там, где медали и ордена зарабатывают, а там, где их дают", — учил меня дядя. Так я в штабе полка дослужился до капитна, но пришло время подумать о майорской должности. А дядю уже отправили на пенсию, и майорскую должность в штабе мне уже никто не обещал, — вспоминал он. — Пришлось выбирать: или оставаться в штабе вечным капитаном, или идти в войска на майорскую должность, — продолжал он нас наставлять, — и я пошёл начальником штаба дивизиона. Да и эту должность я получил по знакомству и за немалую взятку в виде сушёной рыбы и виноградного вина.
И по всему отношению к службе было видно, что эту должность он считал временной. Особого рвения в службе он не проявлял. Боевую работу на рабочем месте стреляющего, как положено заместителю командира дивизиона, так за два года и не освоил. И переселяться из городской квартиры в дома офицерского состава на дивизион не спешил. Вернее, квартиру на дивизионе он занял, но семья продолжала жить в городе. Так вот, узнав, что его кандидатура рассматривается для отправки в спецкомандировку, испугавшись, а вдруг убъют, он начал прилагать максимум усилий, чтобы не поехать.
Он стал носиться по городским больницам, подключил свою жену — медика по специальности, раздобыл кучу медицинских справок о всевозможных хронических заболеваниях. Короче, от командировки он отвертелся. Военно-врачебная комиссия на основании этих справок признала его не годным для прохождения службы в сухом неблагоприятном климате, то есть в северной Африке. Но что особенно негативно характеризует этого человека и демонстрирует его алчность и непорядочность, это его дальнейшее поведение. Когда мы уже уехали в Египет без него, и домой вернулись те, кто отслужили в Египте год и, заработав там приличные деньги, стали из отпуска возвращаться на собственных машинах, вот тут он резко выздоровел. Он начал донимать военных врачей из медкомиссии, которые признали его негодным. Демонстрировал им свои медицинские карты и выписки из историй своих болезней. Он всем пытался доказать, что прошёл курс лечения, которое дало положительные результаты. Что он здоров и готов ехать куда угодно. Но ему твёрдо сказали: нет, дорогой товарищ, умерла так умерла! Таких, как он, в армии не любят, да и нигде не любят. Но возникал вопрос: где взять начальника штаба для отправки в Египет?