— Да? — наша новая подруга действительно не понимала, что нас так впечатлило. — А мы часто здесь бываем… А, у меня есть дисконт, — вдруг воодушевилась женщина. Она не поняла, что даже при скидке в двадцать процентов цена будет слишком высока для нас. Ради особого случая я, возможно, и приобрела бы бутылочку, но для обычного девичника — точно нет. — Девочки, — она посмотрела на наши кислые лица, — я сама куплю. Выбирайте.
Я осталась у входа с Кристофером, а Эй Джей ринулась в «бой» и в итоге вышла из магазина через двадцать минут, с пакетом в руках.
— Это выбрала Алекс, — она передала пакет мне. — Оказалось, что я нихрена не понимаю в вине, — подруга удрученно вздохнула. — Ты уверена, что ее брата устроит твой проект?
— Уже устроил, — я похлопала ее по плечу. — Я архитектурный сомелье, не волнуйся. А где Алекс?
— Договаривается о доставке вина на Рождество, — Эй Джей посмотрела на меня. — Ты уверена, что хочешь идти в ее дом на Рождество?
— Нет, — тут же ответила я. — Мне кажется, что мы там будем лишними, но я и не хочу терять с ней отношение.
— Да. Даже деньги ее не испортили. Она классная, — Эй Джей согласно кивнула.
— Кто классная? — спросила Александра у нас за спинами, и я чуть не упустила пакет с вином.
— Ты, — грустно сказала я, глядя, как Алекс поднимает руку, и помахивает еще одним пакетом из магазина.
— Спасибо, а это шампанское. Ужасно захотелось, — сказала она, передавая пакет мне. — Ты самая спокойная из нас, и тебе нести особо важные пакеты до машины, а мы понесем твои.
К вину мы, по дороге к выходу из центра, купили сыра и фруктов, и на улицу вышли, смеясь и веселясь. Александра отправила своего шофера еще раньше, с условием, что он приедет ее забрать вечером, и поэтому мы собирались ехать на моей машине. Из-за того, что я приехала практически в час-пик, мне пришлось оставить ее достаточно далеко от выхода, и мы лавировали среди машин. Алекс крепко держала Кристофера за руку, но она могла бы этого не делать — мальчишка устал, и едва переставлял ноги, ноя и просясь «на ручки». Но Алекс абсолютно не обращала на это внимание, чем вызвала мое уважение — я не могла понять этих современных мамочек, готовых выполнять все прихоти своих детей и взращивая в них самолюбование и завышенное самомнение, а попросту говоря — избалованность.
Машины то приезжали и парковались на свободных парковочных местах, то отъезжали, и мы постоянно то останавливались, то снова начинали ход. Ноги уже болели, и я мечтала, как сяду в мягкое кресло своей машины. Предпраздничная суета продолжалась и вне центра, и все обрадовались, когда, наконец-то добрались до машины. Я отдала ключи Эй Джей, а сама пошла посмотреть на переднее колесо, которое, как мне показалось, слегка сдулось.
Кристофер, — услышала я взволнованный голос Александры. — Где Кристофер?
Я оглянулась. Алекс в растерянности крутила головой, а Эй Джей просто замерла. Ребенка с ними не было. Я кинулась на поиски — не редки случаи похищения детей, а уж ребенок известного человека вообще лакомый кусочек. Пока Алекс кричала имя мальчика, я оббежала машину, а потом бросилась в сторону выезда со стоянки — в сторону скоростного шоссе. Там я и увидела мальчика. Он стоял на обочине, заворожено глядя на поток машин, а потом и вообще направился к нему.
Я не знаю, как мне удалось так быстро пробежать расстояние к выезду — никогда особой прытью я не отличалась. Но уже через мгновение я схватила малыша и отбросила в сторону газона. И дальше удар, резкая боль и темнота.
26
Я, то приходила в себя, то снова теряла сознание. Мне задавали какие-то вопросы, я слышала, как плачет Эй Джей, слышала команды парамедиков. Мне измеряли давление, светили фонариком в глаза, делали какие-то инъекции. При этом меня подташнивало, болело тело и голова. Я чувствовала, что еду, и даже иногда улавливала звук двигателя, но тут же проваливалась в темноту. Меня просили оставаться в сознании, призывали отвечать на вопросы, но почему-то мне не хотелось говорить, я чувствовала усталость. Мне хотелось спать.
— А вдруг у нее амнезия? — услышала я, когда проснулась. Мне не хотелось шевелиться и открывать глаза — голова болела и кружилась даже в покое. — Вдруг она проснется, и не узнает нас.
— Алекс, кончай смотреть сериалы, — это была Эй Джей. — Все будет хорошо.
— А если нет? — Алекс всхлипнула. — Я не смогу себе этого простить. А если…
— Алекс, милая, — Эй Джей смягчилась, — ты же слышала, что сказал врач. Ни одного перелома — это чудо. Да — сотрясение и очень серьезное, но это не смертельно. Брук скоро даже домой поедет.
— Но ведь она пока не пришла в себя, — Алекс уже плакала. — Тебя-то она давно знает, а меня может не узнать, и что тогда?
— Тогда это ретроградная амнезия, и через некоторое время Брук все вспомнит, — успокаивала Алекс Эй Джей. — Не волнуйся.
— Я ее должник, — тихо произнесла Алекс, и от этих слов на меня накрыло волной паники. Я вспомнила, почему оказалась в больнице, и почему у меня болит все, что может болеть.
— О, Господи! — воскликнула я, принимая сидячее положение и открывая глаза. — Кристофер! — не стоило мне этого делать: в глаза ударил свет из окна, и все вокруг начало вращаться.
— Брук! — первой ко мне бросилась Эй Джей, а за ней уже и Алекс сообразила, что я проснулась. — Тебе нужно лечь.
— Что с Кристофером? — не унималась я. Если мне — взрослой женщине — настолько плохо, то мальчик однозначно погиб, и вопрос «Что с Кристофером» просто риторический.
— Ты спасла его, — Алекс, разрыдалась, пока Эй Джей укладывала меня и поправляла подушку. — Он только коленки оцарапал и руку. Я так тебе благодарна! Мы твои должники: я и Мортон!
— Алекс, ей нельзя волноваться, — перебила ее Эй Джей. — Никто никому не должен. Да, Брук наша героиня, но об этом будем говорить потом. Как ты себя чувствуешь? — обратилась ко мне подруга, но я смотрела на плачущую Алекс, испытывая невероятное облегчение — слезы Александры были не слезами горя, а счастья. — Бруки, ты слышишь меня?
— Что? — подруга недовольно приподняла правую бровь. — Болит все, а в общем — хорошо. Когда я смогу вернуться домой? — это был точно риторический вопрос. Судя по моему состоянию — это вопрос можно было отложить на пару дней.
— Домой? Офигела, что ли? — Эй Джей подбоченилась. — Детка, у тебя сотрясение мозга, ушиб грудной клетки и мягких тканей правого плеча. Ну и вся правая нога — синяя, там тоже ушиб. Врачи до сих пор не верят своему и твоему счастью, и не понимают, как тебе удалось остаться целой. Ну, в смысле, без переломов. Что ты помнишь? — я встретилась с ней взглядом, и увидела в глазах подруги, неподдельную жалось и грусть.
— Помню, как увидела машину, и Кристофера, — меня начало трясти, а аппарат, на экране которого были видны данные измерения моего пульса и давления начал пищать. — Я так испугалась, на шоссе было много машин, очень много. А Кристофер… он же еще такой маленький, — я не смогла сдержать слез. Я представила, что было бы, если бы я не успела. — Он сильно поранился? — спросила я у Алекс. Она вытирала слезы, и протянула салфетку и мне.
— Нет. Он дома с няней. Его забрали в больницу, но обследовав, отправили домой. Ты такая молодец, мы твои должники до конца жизни. Мортон еще придет, — оно достала новую салфетку.
— Ничего вы мне не должны, — меня начало подташнивать, а аппарат уже надрывно пищал. — Просто я была ближе всех к шоссе и вовремя заметила. Эй Джей, ты моим родителям звонила?
— Нет, — подруга покачала головой. — Я решила, что сначала тебе следует прийти в себя, пообщаться с полицией, а потом уже и звонить родителям.
— С полицией? — я приподняла брови, и это тоже было больно делать.
— Ну да. Водитель скрылся, — успокоившись, Алекс принялась объяснять, что от меня нужно полиции. — Ему не стоило этого делать — потому что он правила не нарушал, а раз скрылся, значит, что-то в этой истории есть криминальное.