Саша в страхе приготовилась к возможной атаке, опасность которой явно исходила из решительных команд девушки. Значит, это у нас Аврора. Сестрица. Очень красивая. И очень встревоженная.
Да, здесь будет трудно отделаться короткими фразами.
— Вижу, дорогая, ты пришла в себя. Как это произошло — твое внезапное исчезновение?
— Прости, Аврора, я ничего не помню, — Саша отметила про себя облегчение, проявившееся на лице Авроры. — Я, кажется, упала и сильно ударилась головой.
— Ты какая-то странная. Это из-за удара? Под водой? — Аврора присела на диван и пристально рассматривала Сашу, когда она поднялась и растерянно оперлась на спинку кровати. — Я видела, как ты взмахнула руками и упала с мостков в воду. А потом ты долго не всплывала. Маман вначале решила, что это твоя шутка... чтобы обратить на себя внимание.
Саша подумала: «Ничего себе! Я такое впечатление вызываю у родственников? То есть та Анна, которой я сейчас являюсь?»
— Анна, почему ты молчишь? Где ты была, пока тебя не нашли?
— Извини... Я мало что помню. Не помню даже, что предшествовало моему исчезновению...
— Что?! Что ты сказала?
— Я сказала, что в моей голове совершенно пусто...
На лице Авроры появилось выражение крайнего изумления и даже ужаса. Саша поняла, что совершила что-то неподобающее и стала лихорадочно соображать, как исправиться. Наконец решила повторить все ту же, единственную, версию:
— Я не знаю, что случилось. Это правда. Помню только, что я была без сознания... и долго была под водой. У меня до сих пор шум в ушах и очень болит голова. Прости...
Тут Аврора схватила ее ладонь, крепко сжала, и Саша услышала неожиданную тираду:
— Анна, прошу тебя, душенька, не выдавай меня! Можешь и дальше повторять эту ложь, можешь неожиданные словечки произносить... но только не говори ничего, что видела и что слышала! Чтобы маменька не смогла заподозрить меня... Хорошо?! Ты поняла?
Недоумевая, Саша всмотрелась в лицо Авроры. Показалось, что эта обладательница невинных голубых глаз и чудесной светловолосой головки не умоляла ее, а приказывала, потому что указательный пальчик то ли закрывал ее губы, моля о молчании, то ли угрожал ей, предупреждая, что этот разговор должен остаться только между ними.
Саша проводила глазами изящную фигурку Авроры, стремительно выпорхнувшую из комнаты. С тяжелым сердцем подумала, что еще предстоит выдержать немало подобных разговоров.
Как вести себя со всеми, с maman... или маменькой? Может быть, доктор помог бы сориентироваться в этом незнакомом мире? А что, если Авроре признаться, что она не та, за кого ее принимают? Или лучше сказаться больной? Саша задумалась.
А что, если она и есть Анна, а вовсе не Саша? Почему она решила, что не является Анной? Эта комната с кроватью, шкаф с платьями считаются ее собственными. И все люди, живущие в этом доме, считают ее своей. Глаша называет госпожой. И вообще...
Как бы то ни было, судя по многочисленным платьям в шкафу, по обстановке в комнате, она находится в далеком прошлом. О ней заботится служанка, о ее здоровье печется домашний доктор, который зовет ее «душа моя». И всем в доме заправляет княгиня-маменька.
А она сама, Анна — приемная дочь. «Приживалка в семье» — вдруг вспомнила она слова, сказанные о ней, когда впервые очнулась в этом незнакомом мире. От этих мыслей ее сердце тревожно заныло, боль в голове усилилась и Саша почувствовала себя очень несчастной.
***
Все чинно сидели за большим обеденным столом и ждали кого-то. Скорее всего, княгиню. Двое слуг — один старый, другой молодой, напряженно застыли, стоя позади стула с высокой спинкой во главе стола.
Напротив Саши сидели двое — гувернантка-француженка, которую все называли мадмуазель Мари, и доктор Николай Семенович. Они высказали ей столько слов сочувствия, когда она вошла в роскошную гостиную, что стало неудобно.
Соседом справа от нее, с края стола, был учитель.
Саша не поняла, чему он учил брата Авроры Василия, кудрявого подростка, сидевшего слева от нее. Базиль, как его все называли, все время ерзал, бросая на нее короткие косые взгляды.
Рядом с ним, ближе к материнскому стулу, сидела Аврора с прической с пробором посередине и в очень красивом платье, украшенном вышивкой и кружевами. Напротив нее восседала пожилая дама в темно-сером платьями и с буклями на голове. У нее был суровый вид строгой наставницы-монахини.
Когда появилась княгиня, мужчины встали. Доктор поцеловал ей руку, и она уселась, пристально оглядев всех сидящих. Слуги начали ставить на стол разные блюда — тарелки с супом, с отварными овощами и мясом.