Если бы на ее месте была другая женщина и другими были бы обстоятельства, он, безусловно, сумел бы затащить ее в свою постель. Сегодня же вечером. И он сделал бы ее счастливой.
Но обстоятельства были таковы, что он не мог ее соблазнить. Ни сегодня, ни в какой-либо другой день. И не было никакого смысла даже думать об этом.
– Уже поздно, – наконец произнес лорд Элсестер, вставая, чтобы подложить еще одно полено в камин, – вы, наверное, устали. Я могу помочь вам подняться наверх, если хотите.
Адель внимательно смотрела на его широкую спину, пока он укладывал свежее полено и кочергой перемешивал горящие. Ею овладела паника, она ни в коем случае не хотела возвращаться наверх, в комнату, в которой она провела в заточении трое суток, и где лежал ее похититель. Мертвый.
Он прислонил кочергу к стене, повернулся и посмотрел на нее.
– Я уберу покойника. – Он будто прочитал ее мысли.
Она взвесила его предложение, однако страх не проходил.
– Мне бы не хотелось подниматься туда. А могу я переночевать здесь?
Он еще несколько секунд смотрел на нее, и она увидела в его глазах сочувствие и сострадание, и это уменьшило напряжение, в котором она находилась.
– Хорошо, я принесу постель сюда.
Когда он поднялся наверх, она прислушивалась к звукам, доносившимся оттуда, а затем к его шагам вниз по лестнице. Он затащил в комнату мешок с сеном, на котором она спала наверху, и уложил его на пол, подальше от огня. Потом встряхнул одеяла в другом конце комнаты и расстелил их на мешке с сеном.
– Вы сможете спать тут, – сказал он, – а я могу подняться наверх либо устроиться здесь на стуле.
– Мне будет спокойней, если вы останетесь тут.
Он кивнул, затем протянул ей руку:
– Могу я вам помочь?
Взглянув на его большую сильную руку, Адель протянула ему свою. Он помог ей подняться, и она, добравшись до самодельной постели, с удовольствием улеглась и натянула на себя одеяло, а он помог расправить его.
– С большим удовольствием я покину этот дом завтра, – проговорила Адель, глядя на него снизу вверх.
– Понимаю, – ответил он, улыбнувшись.
Став на колени у камина, он кочергой разворошил горящие поленья, а затем уселся на старый стул. Адель закрыла глаза, однако уснуть ей не удавалось. Примерно в течение пятнадцати минут в комнате царило молчание. Слышен был только треск горящих дров. Когда Адель открыла глаза и посмотрела на своего спасителя, то встретила направленный на нее внимательный взгляд.
– Не могу уснуть, – пожаловалась она, – мне не удавалось уснуть все эти дни.
– Мне тоже не спится.
– Может быть, мы можем поговорить? – тихим голосом сказала она.
Помолчав одну или две секунды, он спросил:
– А о чем бы вы хотели поговорить?
Адель задумалась, потом повернулась на бок, положив ладонь под щеку.
– Расскажите мне о доме Гарольда, особняке Осалтонов. Вы там бывали часто?
– Бывал? – удивленным тоном переспросил он. – Я вырос там.
Она уперлась локтем в постель и подняла голову.
– Вы росли вместе с Гарольдом?
– Да. Мы как настоящие братья. А вы не слышали об этом?
– Нет. У нас с Гарольдом было меньше времени для разговоров, чем нам хотелось бы, – попыталась она объяснить. – А ваши родители тоже живут в доме Осалтонов?
– Мои родители умерли, когда мне было девять лет. Именно поэтому я и рос в семье Осалтонов.
– Понимаю. Мне очень жаль.
Он долго смотрел на огонь, потом сказал:
– Мне кажется, моя жизнь тоже разделена на две части.
Адель сочувственно кивнула.
– Вы и теперь живете там? – спросила она.
Казалось, он задумался над тем, как ответить на этот вопрос. Повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую.
– Я иногда живу там, так как я сдал дом в Лондоне на зимний сезон, и подыскиваю жильцов, чтобы сдать дом в деревне.
«Из-за проблем с деньгами», – мысленно добавила Адель.
Разговор замер на какое-то время. Ветер свистел в трубе и, попадая в комнату, заставлял танцевать языки пламени.
– Расскажите мне, как вы познакомились с Гарольдом, – попросил лорд Элсестер.
Адель рада была возобновлению разговора. Слишком много времени она провела в одиночестве наверху этого странного дома, и молчание не доставляло ей удовольствия.
– Мы встретились в Ньюпорте, – начала она. – Как вы знаете, Гарольд проводил зимние каникулы в Америке, моя мать узнала о его приезде и устроила бал в его честь. Это было большое событие, – добавила она улыбаясь, – каждый никербокер в Нью-Йорке стремился получить приглашение.
– Никербокер? – В его голосе слышалось удивление.
– Хотите длинное подробное объяснение? – спросила она, опять улыбаясь.
– А нам все равно больше нечего делать.
Адель села, упершись обеими руками в постель.
– Ладно, тогда я должна описать вам социальную иерархию Америки. Там существует очень четкая граница между теми, кто представляет собой старые деньги и новые. Я, как вы, возможно, знаете, принадлежу к новым. Мой отец заработал свое состояние буквально за одну ночь. Как я уже говорила, мы переехали из однокомнатной квартиры в Висконсине в особняк на Пятой авеню в Нью-Йорке, и произошло это в один момент.
Старые деньги – это те, которые получены в наследство. Людей, ими обладающих, называют никербокерами, поскольку большинство из них являются потомками голландцев, носивших брюки до колен. Так же как и вы, они знают своих предков до десятого колена. Они обычно живут на площади Вашингтона, в старых кирпичных домах, и считают себя элитой общества, а нас считают вульгарными выскочками, так как мы строим шикарные безвкусные особняки в новых районах. Должна признаться, что наш дом действительно безвкусный, но это заслуга моей матери, она любит все грандиозное.
Усмешка, появилась на лице ее слушателя.
– Думаю, она понравится вам, – продолжала Адель, – или, во всяком случае, вы найдете ее забавной. Она уверена в себе, часто игнорирует правила приличия, которые не считает практичными, и именно поэтому ей так доставалось от никербокеров.
Лорд Элсестер уперся локтями в колени и очень внимательно посмотрел на свою собеседницу:
– Честно говоря, я не думал, что в Америке существуют такие сложные взаимоотношения. Я считал, что там бесклассовое общество.
– На бумаге, возможно, – ответила она, – но, если бы вы оказались на моем месте в Ньюпорте хотя бы на один день, вы бы почувствовали степень существующих различий так же, как вы это чувствуете здесь, в Англии. Иногда создается такое ощущение, что ты бьешься годовой о каменную стену.
Он откинулся на спинку стула и так пристально с интересом смотрел на Адель, что это нервировало ее.
– Вы меня существенно просветили, мисс Уилсон. А Гарольд знал об этих сложных взаимоотношениях, когда попал к вам на бал? Мне даже трудно представить себе, что он это все понимал.
– Нет, не думаю. И я не собиралась ему об этом рассказывать. – Она поняла, что этого не следовало говорить, и побледнела.
Дамьен улыбнулся, перекинул ногу на ногу и успокоил ее:
– Не волнуйтесь, моя дорогая. Я не выдам ваш секрет. Думаю, для Гарольда это не имело значения. В его глазах вы либо англичанин, либо нет.
Теперь настала его очередь побледнеть, но он спас положение остроумной репликой.
– Что касается вас, то вы, безусловно, не англичанка, и я благодарю Бога за это, иначе я бы давно уже умер от скуки.
«Любезность была весьма близка к флирту», – подумала Адель, и бабочки захлопали крыльями у нее внутри. Она вспомнила о том, что ей было известно о его отношениях с женщинами, о его плохой репутации, и почувствовала беспокойство.
– И каков же был путь от бала до предложения? – возвращаясь к ее отношениям с Гарольдом, спросил он.
Ей показалось, что он почувствовал ее беспокойство. Адель перевела взгляд на потолок, стараясь сосредоточиться на смысле вопроса, а не на том, кто его задавал. Она сама удивилась тому, как быстро они с Гарольдом оказались помолвлены, хотя прекрасно знала, кто был катализатором этого процесса.