— Фантастика? Не люблю. И, кроме того, зачем разумному самого себя разрушать?
— Люди тоже вроде разумные — а пьют, колются, жрут че не попадя, мечтают о чем попало!..
— Я не пью и не курю. Не колюсь. И твердо стою на своих ногах, — сказал Шельга.
— Ну, вы! — сказала я, махнув рукой, — Вы, вообще, какой-то правильный. Ангел прямо!
— Я не ангел, — тихо возразил он, — и я это знаю.
— Вы вообще, как я посмотрю, все знаете. Скучно, да?
— Знание не может быть скучным, — ровно возразил Шельга. — И, кроме того, я не могу знать все. Я не знаю, например, что творится в этом городе. Но я хочу это узнать. А вы, Дина, вроде бы и не хотите. Не думаете об этом, правда?
Я засунула руки в карманы. Оглядела чистенького, подтянутого Шельгу — от ботинок до светлой головы.
— Не хочу, — кивнула. — Нет, вернее, хочу, но не так, как вы. Мне и так здесь нравится. Он — как я. А вы… вы, наверное, с ума сойдете, если не поймете. Вам все надо по полочкам.
— Это плохо? — спросил Шельга спокойно.
— Просто все по полочкам не получится. Я вот, например, не войду. Ясно?
— Я для вас заведу целый шкаф, — засмеялся Шельга, разом смахивая с меня раздражение. Смех у него был славный.
А потом мы встретили веселого человека. Странника. Шел он нам навстречу по улице, а параллельным ему курсом двигалась здоровенная красивущая псина. Сближались потихонечку, приглядываясь. Странник нам шибко не возрадовался, но уклониться от встречи не пытался. Был он лохмат, бос и бледен.
— Добрый день, — сказал Шельга.
— Я Странник, — быстро, словно упреждая наши вопросы или действия, сказал тот.
— Простите?.. — вежливо переспросил Шельга.
— Ну странник он, — объяснила я. — Странник и все тут. Пес чей?
Пес был здоровый, породы неизвестной и глядел на нас, присев в сторонке. Я подошла — он подобрал длинный язык и искательно ткнулся мокрым носом в мою руку.
— Он сам по себе, — равнодушно сказал Странник.
Я похлопала по густой пыльной шкуре.
— Жарко, да?
Пес улыбнулся. Шельга меж тем вел светскую беседу.
— И куда вы путь держите?
— По городу, — охотно сообщил Странник, — каждый раз что-нибудь новенькое. То люди, то…
Шельга уже шелестел картой.
— Где вы видели людей?
— Нет, — дружелюбно сказал Странник, — я в эти дела не вмешиваюсь. У меня такой принцип.
— Мы ничего им не сделаем.
Странник широко улыбнулся и помотал головой.
— Нет-нет, я же сказал…
Я уткнулась подбородком в твердый затылок пса. У Шельги были очень узкие глаза.
— Я прошу вас, — тихо сказал он. — Где вы видели людей?
Странник пожал плечами и стал подтягивать лямки своего задрипанного рюкзака.
— Я еще раз спрашиваю вас… — монотонно говорил Шельга. Странник косо поглядел не него. Потом на меня — что, мол, он у вас не дослышит?
Я подняла длинное ухо пса и шепнула ему:
— А лучше б сказал. А то он расстроится. А профессия у него нервная.
— Да-а… — протянул Странник, нерешительно косясь на меня.
Шельга молча смотрел на его босые ноги.
— Ну да, ну да, — быстро сказал Странник, — но их там мало было… У завода да еще у райисполкома…
Шельга молча протянул ему карандаш. Странник тиснул карту к стене дома и стал что-то там вычерчивать, одновременно приговаривая:
— Вроде без оружия… Чем занимаются? На знаю, не доложились, гражданин начальник. Задевать не задевают, но к себе не приглашают. За главного у них парень был. Рослый такой, видный…
Я надавила пальцем на нос пса.
— Какой он?
— Парень?
— Ну не ты же!
— Волосы темные, глаза темные…
— Дина, вы думаете…
— А одет как?
— Обыкновенно. Джинсы, свитер серо-белый, куртка камуфляжная…
— А почему — был?
— Дина…
— Нет, ну БЫЛ-то почему?
Странник озадаченно посмотрел на Шельгу.
— Так его же убили…
Я подумала. Дернула пса за мягкое горячее ухо, поднялась, повернулась — пойти куда-то…
И оказалась почему-то на скамейке. Рядом испуганно мотался Странник. Надо мной — желтые растерянные глаза Шельги.
— Ты понимаешь, — сказала я им, этим глазам, — ты понимаешь, какое дело…
— Дина, — тихо шевельнулись его губы. — Дина, это ошибка, это не он.
День пятый
Он не сразу понял. Даже когда увидел стоящую у окна женщину. Даже когда она обернулась, и он увидел очень знакомое лицо. Это была не его Динго. Та налетела бы с воплями, с визгами, так что обернулись бы все прохожие, повисла б на шее, болтая ногами. Эта… эта шла навстречу, не снимая с тощего плеча автомат, и медленно улыбалась, словно тоже не могла его узнать. Остановилась, закинув голову.
— Ну здравствуй, Быков…
Он увидел ее тонкую шею, волосы, собранные на затылке, усталые плывущие глаза, исцарапанные руки со сбитыми ногтями и, преодолевая невесть откуда взявшуюся робость, шагнул навстречу:
— Привет, Динго…
Обнял здоровой рукой узкую теплую спину, приподнял, чувствуя под пальцами тугую маленькую грудь. Хотел поцеловаться, но со стесненным дыханием тронул губами жесткие пыльные волосы и одеревенело опустил на пол.
"Фу ты, черт!" — подумал неловко, пытаясь непослушными пальцами достать из пачки сигарету. Глянул исподлобья. Динка смотрела ему за спину.
— Вот это Быков!
— Знаю, — отозвался Шельга с чем-то таким в голосе, что он немедленно обернулся. И увидел напряженно сощурившиеся глаза. "Фу ты, черт!.."
А теперь каюсь — я все это выдумала. Просто Быков мне обрадовался. А у Шельги просто было с утра плохое настроение. Вот и все.
Мы устроились в маленькой комнатушке одной из квартир. Окна для светомаскировки занавесили одеялом, хотя зажгли-то всего один фонарик.
— Болит? — хмуро спросила я.
Быков осторожно подвигал рукой.
— Есть немного.
— Так они ушли? — продолжал расспросы Шельга.
— Ну. Как нас на Театральной обстреляли, так я их больше не видел. А я вот эту красавицу остался искать. Она же тогда удрала, адреса не оставила.
— Можете вы мне объяснить — что вы все сюда лезете? Ну, мародеры — понятно. «Зеленые» тоже… Ну вы-то?
— Я? — Быков поглядел на меня. — Я бы, наверное, сюда не сунулся… если бы не это сокровище. Она кого угодно с толку собьет.
— Чуть что — сразу Косой… — проворчала я.
— Что ты обо всем этом думаешь, Николай?
— Не знаю, — тихо сказал Шельга, — пока не знаю. Но авария на заводе…
— Где? — легко сказал Быков. — Где она, родимая? Кто ее ликвидирует? Почему тут дома… резвятся? Почему не работают приемники и телевизоры? И вообще, может мы все здесь немного того?
— Не знаю, — сказал Шельга, — в порядке ли у нас психика, но Комитет все-таки существует. И опасность серьезной аварии тоже существует. А мы не можем послать сюда ремонтников, потому что они поставили ультиматум и не слышат наших предупреждений. Они знать ничего не хотят. Взрыв на комбинате — это репетиция. На десерт они приготовили основные цеха…
— Десант.
— Думали, — отмахнулся Шельга, — но если у взрывного устройства фанат… Вся котловина будет отравлена в течение считанных часов. Что можно успеть сделать? Там эвакуируют Кировский и Куйбышевский. Сотни тысяч человек…
— Что требуют?
— В принципе невозможного. В том-то все и дело. Мы можем только тянуть время.
— А ты?
— Что?
— Ты здесь зачем?
— Частично — для переговоров.
— И как же ты с ними будешь переговариваться?
— Они знают, как меня найти.
— Они возьмут тебя в заложники.
— У них в заложниках вся котловина.