- Тьфу, теперь придется рот с мылом дважды мыть! – и взгляд отводит, недовольно направляясь к нашему столу, пока я, открыв рот, возмущенно гляжу ему в широкую спину. На всякий случай даже на ладонь дыхнула, ничего. Пахнет мятной жвачкой по-прежнему.
- Да это мне теперь придется в церкви святой воды нахлебаться, вдруг завтра клыки вырастут да рога. Мало ли, может инфекция слюнями передается, - шагаю следом, бурча под нос. Ишь какой, рот ему теперь промыть надо. Дур… мудак короче!
Стул со скрипом отодвигаю, усаживаясь за стол, слыша рядом недоуменный вопрос. Мне показалось, или это неуверенность голосе?
- Какая еще инфекция?
Оборачиваюсь, глядя в бесстыжие желтые глаза, смело отвечая, но на всякий случай, выставив перед собой учебник по кристаллохимии.
- Демоническая! Не хочу после полуночи превратиться в демона, - Ян обиженно сопит, обходя стол, дабы сесть напротив. Молчит, а я облегченно позволяю себе на минуту погрузиться в многообразие формул, непонятных графиков и систем Германа-Могена*.
Пока этот дурак не выдает:
- Это мне надо съездить в клинику, прививку от бешенства сделать. Мало ли, чем вы сумчатые болеете. Набросилась на меня, как ненормальная. Точно в адеквате, или мне таки позвонить в службу отлова диких животных?
- Сам ты дикий, чудище рогатое! Не нравится, не подходи. Нечего на коал наезжать, если губы свои на месте удержать не можешь!
- Кто бы говорил, что за привычка вообще на людей прыгать.
- А чего вырос такой, как секвойя переросшая.
- Все не разговаривай со мной, бесишь.
- Ну и хорошо.
- Ладно!
- Ладно!
Ой, все. Ну, что за козел, а?
Следующие сорок минут до пары посвящаем предмету, который я люто ненавижу. В свое время казалось, что химия - это весело. Знаете, опыты, всякие реакции, формулы, но на деле скучная, нудная ерунда, наполненная по большей части писаниной и кучей зубодробительных формул.
Мама говорила, что, если не найду себя, идти нужно туда же, куда в свое она обратила свой взор – наука, учительская деятельность. Десять лет работы в школе, остальные двадцать в научном центре. В моей семье технарей, одна я уродилась какой-то ущербной. Мне точные науки с трудом, скрипом и зубрежкой давались. А уж учителей по ним всю жизнь ненавидела, ведь училась в той же школе, что мама моя. Химичка, еще помнившая любимую ученицу, вечно носом тыкала.
«Вот Мария - гордость школы была, а ты Злата? Не знаю, что с тобой делать. Ладно, поставлю пять по старым заслугам твоей матери», - говорила почти после каждой контрольной, распекая за ошибки, отбивая всяческое желание учить без того не особо интересный материал. Я – не моя мама. Почему никто не может этого понять?
Да только ошибку сделала, уговорам родителей поддавшись, сама шагнула в пропасть, не осознавая, как тяжело будет учиться тому, что и так никогда не нравилось. Вот первые недели в университете казалась самой себе полной тупицей, несмотря на высокий балл по экзамену да достаточно хорошо заложенную мамой базу.
Ровно до тех пор, пока Ян не показал мне, что даже самый нудный предмет можно превратить в нечто захватывающее. Даже не поняла, как прошли эти злосчастные сорок минут, до сего момента кажущиеся пыткой.
- В гомодесмической структуре все атомы связаны друг с другом близкими по типу химическими связями и их координационные числа одинаковы или близки. При этом химическая связь необязательно проявляется в чистом виде, например, связь в кристалле сульфиде цинка ковалентная со значительной долей ионности связи. Понимание структуры кристаллов позволяет оценить их физические свойства: спайность, твердость, плотность, показатель преломления, - перечислял Кришевский, загибая пальцы, пока я вслушивалась в его слова, хлопая глазами точно дурочка. Мягкий, приятный на слух баритон будто проникал в сознание, раскладывая по полочкам бесконечный поток информации, оставляя на виду все самое необходимое.
- Нечто вроде того, как ювелиры оценивают драгоценные камни по качеству? – задаю вопрос. Мне он кажется глупым, потому ожидаю, что Ян сейчас на меня как на идиотку взглянет. Но нет, Кришевский кивает, отвечая: