Оба спали беспробудным сном уставших, измотанных людей. Должно быть, я никогда не смогу спать так, как спала до трагедии. Теперь уж ничего не изменишь…
Я осторожно ступила на холодный сырой пол моего жалкого жилища, и совершенно машинально сунула ноги в валенки. Я укуталась в большой пуховый платок, и взяла со стола остаток свечки. Она может мне пригодиться, ведь в подвале, наверняка, темно.
Я двинулась к руинам моего когда-то прекрасного дома. На улице светлело на глазах. А мое проклятое малодушие делало ноги ватными. Мне казалось, что еще шаг, и я рухну в обморок.
Но шаг за шагом, я неумолимо двигалась к усадьбе. Вот уже моих ноздрей коснулся едкий запах гари. В груди все сжалось, при виде опаленных березок на подъездной аллее. Сколько чудесных дней я провела, играя под их сенью!
Я осторожно миновала проломленные ступени, и завернула за остаток стены. Белокаменные стены, были грязно-черными и сырыми.
Я шла по съежившимся от огня коврам, и старалась обходить изуродованные предметы мебели, что попадались на моем пути. Я не чувствовала холода морозного раннего утра, забыла, что валенки обуты на босы ноги, и пальцы начали медленно замерзать.
Подвал находился за просторной кухней. Кухни не было, как и кладовой. Остатки стен, едва доходящие мне до колен, будто в насмешку возвышались здесь, среди сгоревшего хлама и остатков штор.
И только тогда до меня дошло, что я прогуливаюсь по пепелищу своей семьи. И больше так не будет, как было прежде.
Оттолкнув в сторону онемевшей ногой кусок вазы, я увидела ручку крышки подвала, потянула. Та с жалобным треском подалась. Я была права, в подвале было очень темно, хоть глаз выколи. Я забралась в подвал и зажгла свечу. Мягкий желтый свет разлился по пыльному убежищу. Низкий потолок, темнота и теснота давили на меня. Мне казалось, что задохнусь здесь, среди всего этого хлама.
Я подняла свечу повыше, что бы изгнать тени из углов. На первый взгляд, это был самый обыкновенный подвал, каких сотни. Забитый предметами достаточно ценными, что жалко выкинуть, и достаточно не нужными, что бы хранить их в доме.
Мое внимание привлек сюртук моего отца, что висел на ржавом гвозде, в дальнем углу подвала. Любимый сюртук Петра Николаевича, из грязно-серого бархата покрывала толстым слоем пыли, а украшения и тесьма были оторваны. Я двинулась к нему, и скользнула в карман. Я оказалась права. Меня ждало еще одно послание.
Я поставила свечу на запыленный трехногий столик, и развернула письмо.
«Дорогие мои, если это письмо попало к вам в руки, значит свершилось. Я в опале. Наша власть бесчеловечна. Я давно понимал это, поэтому ради нашей безопасности, безопасности нашей семьи я купил несколько лет назад небольшой клочок земли на Кавказе. Да, я знаю, это дикий край. Но только там нас вряд ли сумеют найти. Я не знаю, кто из моей дорогой семьи найдет это письмо, Николай, Анечка или же зазноба моя Наталья Сергеевна. Но как бы там не было, если вы нашли его, значит вы в опасности. Бегите, спасайтесь, родные мои. На курортах кавказских, как въезжаешь, первая станция Кумская именуется или же станция Минеральные Воды. Вот там и сойти вам придется, дорогие мои. Дилижансы там справно ходят. Так вот, найдите станционного смотрителя, Ипполита Макаровича Пасова, и у него справитесь, где проживает Бульбин. Никому не называйтесь. Имен не открывайте. Как вы могли понять, Бульбин там, это я. Хоть край и далекий, да руки врагов наших длинны. Будьте осторожны, дорогие мои. Надеюсь, свидимся,
батюшка ваш,
Боткин П.Н.»
Итак, батюшка мой жив и скрылся на Водах. Сейчас, промозглой зимой там не так красиво, как летом. Но ничего…
Послышался легкий скрип. Я вздрогнула и испуганно оглянулась. Небольшое, пушистое и слегка запыленное существо выбралось испод старого рояля. Я присмотрелась.
- Мари! – моей радости не было предела, мой крошечный йоркширский терьер выжил после пожара!
Должно быть, кто-то из слуг закинул его сюда, когда пришли солдаты.
Я осторожно взяла Мари на руки, затушила свечу, и направилась, было к свету, что падал из люка, как в подвал впрыгнул кто-то третий. Я инстинктивно попятилась от света и темного силуэта, чьи тяжелые шаги раздавались в тишине раннего утра. Мари, почувствовав моё настроение, задрожала. Бедное животное исхудало, за время своего заключения.