Глаза капитана полыхнули скрытой угрозой, я лишь холодно вежливо улыбнулась.
Граф нахмурился, и хотел, было что-то сказать, но Татьяна опередила его.
- Насколько я поняла, дорогая, жить тебе негде. Ведь так? – не дожидаясь моего ответа, сестра продолжила, - Стало быть, выбор у тебя не богат. Моя семья готова предложить тебе кров…
Я благодарно кивнула, слегка сжав руку кузины в своей, а потом зачем-то добавила:
- Надеюсь, я пробуду у вас не долго, - едва мои слова совались с уст, я о них пожалела.
Граф Михайлов нахмурился еще сильнее, Татьяна округлила глаза, а Ессенский делал вид, что вообще не слушает, хотя выглядел сосредоточенным. Его обманчиво блуждающий, бесцельный взгляд не мог ввести меня в заблуждение.
- Ты куда-то собралась? – осведомилась Татьяна.
- Да, я… - мне было страшно довериться сестре! Я не знала, что говорить, а чего не стоит.
- Боюсь, Анна Петровна не может сказать вам всего, - вдруг вступил Ессенский, - впрочем, как и я. Видите ли, на жизнь княжны Боткиной покушались, и уже не раз. Мы не можем никому доверять. И, боюсь, не окажись меня рядом, - Кирилл взглянул на Татьяну, - вам бы больше не довелось встретиться с сестрой.
- Невероятно! – выдохнула белокурая княжна и сложила перед собой тонкие ручки, обтянутые белым кружевом перчаток.
- Именно по этому я следую за Анной Петровной по пятам. Я в ответе перед ее батюшкой. Обещался Петру Николаевичу, что дочь его будет в целости и сохранности в эти неспокойные для нас дни.
Граф окинул задумчивым взглядом капитана.
- Вижу, вы преследуете благородную цель, капитан, я готов помочь вам, - вдруг сообщил он.
Я кинула на Ессенского быстрый взгляд, что ж, он прекрасно играл роль рыцаря в сияющих доспехах! Знал бы благородный граф, что юркий капитан всего лишь старается спасти свою шкуру из лап правосудия!
- Уверена, моя матушка не будет против, оказать гостеприимство таким благородным и почтенным господам, - лучезарно улыбнулась Татьяна.
На том и остановились. Внезапное появление Татьяны и графа Михайлова, спасло меня от весьма сомнительной перспективы провести ночь в одной комнате с «моим капитаном».
7.
Моя тетушка, Юлия Александровна Матвеева встретила меня сдержанно, и я ее не виню. Опасно в наше время прятать под своей крышей предателей короны. А именно таковой я и оказалась.
Горничная – Груня, проводила меня в комнату, где мне предстояло провести ночь.
Едва дверь она распахнула дверь в комнату, я замерла, вдыхая запах роскоши. Как давно я не видела подобных покоев! Я оставила свою комнату в спешке, той промозглой ночью. Откуда мне было знать, что я больше не увижу ее никогда? А от дома останутся руины? И матушку мою предадут земле… и я останусь совсем одна отвергнутая родиной…
Эти мысли тихо, и коварно проникали в мою голову, едва я позволяла себе забыться. Нет, все будет хорошо! Мой дядя принял меня в своем доме, а где-то на Кавказе меня ждет папенька и Николай.
Я опрокинулась на благоухающую постель с белоснежными простынями и взбитыми перинами, и жизнь в тот момент показалась сказкой. Из-за какой-то пуховой перины! Удивительно!
Груня помогла мне раздеться и искупаться. Впервые за последний месяц я принимала настоящую, благоухающую ванну. А потом я забралась под одело, и, не дожидаясь, пока горничная потушит лампу, уснула.
Мне снился сон. Словно я, папенька мой, маменька и Коляша, расположились под березками, что росли не так давно на подъездной аллее к нашей усадьбе. Светило солнце. Пели птицы. Ярко-зеленая листва колыхалась на ветру. Цветная бабочка вспорхнула с розового куста. Заприметив красавицу, я кинулась за ней, пытаясь схватить, поймать, пока вдруг не поняла, что забежала я далеко. Лес обступил меня, и березовой рощи не видно давно. Темно вокруг.
- Аня! – позвал знакомый голос. Это был Николай.
Я оглянулась, и губы мои онемели от ужаса. В сумраке леса возвышалась надо мной мужская фигура, с ножом. Я вновь была взрослой, одинокой, подверженной опасности. Крик вырвался из моей груди, сон оставил меня. Я очнулась в холодном поту, села в постели, три раза моргнула. Мужской силуэт в изножье моей кровати не исчезал. Он стоял спиной к окну. Я все ждала, что кошмар сейчас раствориться. Но фигура была реально. Во рту пересохло от ужаса.