- Доброго всем утречка, - улыбнулась я, не желая скрывать своего расположения духа.
Все взоры тут же обратились к нам.
Анатолий Сергеевич откинул газету и резко поднялся ко мне на встречу.
- Аннушка, дитя мое! Татьяна рассказала обо всех твоих злоключениях, это невероятно! – он крепко сжал меня в отцовских объятиях, - Я горжусь тобой, дочка! Только истинная Матвеева могла пройти столько испытаний, и вновь появиться, блестящая и неотразимая. Признаться, ты нас всех напугала этой ночью….
Я ничего вокруг не видела, принимая похвалы дядюшки. Уж больно лестно было слышать подобные высказывания. А вот Ессенский все заметил. И ревнивы взгляды Татьяны, и немного злые – Юлии Александровны. Один только граф согласно кивал.
Анатолий Сергеевич выпустил меня из объятий, и, посерьезнев, продолжил:
- А вот с Фоминым, детка, тебе стоит разорвать помолвку, он вел себя недостойно, - кидая косые взгляды на Ессенского, продолжил, - подобного отношения к своей дочери я не потерплю. Думаю, теперь ты останешься у нас. Жить ведь теперь тебе у себя нельзя?
Юлия Александровна позабыла вышивание, и удивленно взирала на мужа.
- Нет, дядя, нет, - поспешно ответила я, желая успокоить тетушку.
- Но почему, дочка?
- Я поеду искать отца. Он оставил мне подробное письмо со своим местоположением.
Ессенский не смог скрыть довольства неожиданным признанием, князь Матвеев вскинул брови:
- Анечка, не стоит употреблять слова длиннее пяти букв в присутствии моих дам. Уверен, им никогда бы и в голову не пришли подобные мысли. Присядь и одумайся…
Оскорбленная Юлия Александровна поспешно отложила шитье, и покинула комнату. Татьяна густо покраснела.
- Папенька, что вы такое говорите? Да еще и при гостях?
Дядя мой, как обычно, вел себя непредсказуемо. Не зря в обществе он обладал репутацией острослова. Признаться, я никогда прежде не слышала, что бы он высказывался так в адрес своей семьи.
- Это чтоб тебе стыдно стало, - добродушно улыбнулся Анатолий Сергеевич, - Аннушка, моя душенька дочь, не желает читать!
Я мягко улыбнулась. Ессенский деликатно отошел к графу. Можно подумать, что там, у камина, ничего не было слышно.
Нас пригласили к столу.
- И где ваш папенька сейчас? – уже за обедом спросил граф Михайлов.
Я сдержала красноречивую паузу, наблюдая за тем, как Ессенский медленно теряет над собой контроль. Признаюсь, мелкие издевательства над этим терпеливым человеком весьма меня развлекали.
Поймав его взгляд, я улыбнулась.
Он разгадал мою игру, и занялся супом. Только тогда я начала:
- Все присутствующие здесь, должны понимать, что от этого письма зависит безопасность моя, моего батюшки, братца, и собственно говоря, семьи Матвеевых, - я осмотрела каждого присутствующего внимательным взглядом, - вы ведь понимаете всю важность этого письма?
- Думаю, Аннушка, своей семье ты можешь доверять, - вдруг сказала Юлия Александровна, - Граф Михайлов стал частью нашей семьи почти полноправно, - она взглянула на капитана, - главное, что бы ты сама не доверилась врагу.
Ессенский взглянул на мою тетушку, улыбнулся и слегка кивнул, словно принимая комплимент. Женщина отвела от него взгляд.
- Хорошо, тогда я могу сказать? – сказала я.
Все устремили на меня свои внимательные взоры. Уж больно интересовала их моя дальнейшая судьба.
- Мой папенька ожидает меня на Кавказе, на станции Кумская.
Женщины изумленно выдохнули.
- Я так и знал, - устало сообщил Кирилл, и погрузился в свои мысли.
Граф Михайлов, подумав минуту, в общей тишине, произнес:
- Я могу сопровождать вас, сударыня, в целях защиты?
- Ну что вы, граф, не стоит. Для этого у меня есть капитан Ессенский.
Все взоры обратились на Кирилла, который в этот момент задумчиво ковырял вилкой яблочный пирог.