Он с трудом держал себя в руках, чтобы ничем не выдать предательскую дрожь, пробегавшую внутри. Каро никогда не чувствовал ничего подобного: он совсем забыл о друзьях и родных Лики, (казалось, что на всём белом свете никого нет — только он и она), и буквально таял от её взгляда, превращаясь в мягкий податливый воск…
Каждый раз, передавая чистую тарелку, он мельком бросал взгляд на тоненькие, слегка побелевшие от холода пальчики… Как же хотелось обнять эти хрупкие пальчики своими ладонями — и прикоснуться к ним губами, отогревая своим горячим дыханием! Как же хотелось ОБНЯТЬ эту девочку, крепко прижимая к себе — и почувствовать, как бьётся её маленькое сердечко…
Неожиданно из-за деревьев показался Ориф.
— Мать! Ты только посмотри, что наша дочь учудила! — позвал он Хельгу. — Сама мыть посуду не хочет — так она Каро припрягла!
— Он сам захотел! — тут же возмутилась Лика.
— Ну, конечно! — не поверил Ориф. — Можно подумать, человеку больше заняться нечем, как за тебя посуду мыть!
— Я, правда, сам, — смущённо улыбнулся Каро. — Вода холодная — замёрзнет ещё.
— Ты на её удочку не клюй! — покачал головой Ориф. — Та ещё «артистка» растёт: дай волю — махом на шею сядет и ножки свесит! Ишь, что удумала! Пошли-ка отсюда… — похлопал он его по плечу.
— Пока, «белочка»! — подмигнул Лике Каро, поднимаясь на ноги, и мужчины направились к костру.
— Вот что я тебе скажу, Каро: дочь у меня, (старшая), та ещё выдумщица! — начал Ориф. — Помню, она совсем маленькая была — а уже себе на уме! Как ни пойдём на прогулку — так она походит-походит немного, а потом начинает: «Ой, ножки болят, мои ножки! Ой, болят ножки мои!» Это значит, ей идти надоело — вот она и решила концерт закатить, чтоб на руках понесли.
— Может на самом деле ноги болели, — улыбнулся Каро.
— Может и болели… — задумчиво протянул Ориф и широко улыбнулся: — Потому и таскал: ПЯТЬ ЛЕТ на моей шее прокаталась! Ох, беда мне с дочкой, Каро… — покачав головой, пожаловался он. — Такая кобылка выросла — никакой управы нет! Скорей бы уж замуж отдать — и слава Тебе, Господи! Пусть муж потом мучается… — вздохнул он.
— Я слыхал, к ней Авас сватался… — (как бы между прочим заметил Каро). — Что ж не отдал?
— Да какой там! — махнул рукой Ориф. — Она гостям такой приём устроила — вспоминать стыдно! Опозорила всех на полную катушку: вырядилась, как проститутка вокзальная — и давай перед гостями танцы отплясывать! Да КАК — такие танцы не в каждом борделе увидишь! — вновь покачал он головой. — Сваты за голову схватились — и бежать! «Шайтан-баба», говорят…
Услышав этот рассказ, Каро весело рассмеялся. Хорошо изучив характер этой девочки, он чего-то такого и ожидал от Лики: яркого, эпатажного, с нарушением всех моральных правил. О, как он её понимал! Только так она могла отпугнуть от себя нежелательных женихов, мечтающих о тихой беспрекословной жене, чистящей кастрюли. Тем более АВАСА.
— Тебе смешно… — укоризненно посмотрел на него Ориф. — А я чуть на месте со стыда не сгорел! ТАКОЙ СРАМ…
Не успели они подойти к костру, как подъехал Макс с ребятами.
— Ты глянь на этих олухов! — издалека закричал он другу. — Не могли нормально доехать — обязательно надо было в аварию попасть! Лося сбили — вон в багажнике лежит.
— А ну, покажи! — приказал Каро, подходя ближе.
Витёк быстро открыл багажник, и все увидели молодого годовалого лосёнка.
— Маленький ещё… — покачал головой Каро. — Вы как умудрились-то?
— Да мы ни при чём! — начал оправдываться Витёк. — Он сам под колёса выскочил! Чего теперь с ним делать-то…?
— Как чего?! Он ещё спрашивает! — расхохотался Макс. — Шашлык жарить будем — не пропадать же добру!
Не долго думая, мужчины достали погибшего лося из багажника и в нерешительности замялись.
— А как его разделывать-то…? — задумчиво почесал затылок Олег.
— Как-как! — усмехнулся Каро. — Как барана. Давай, Витёк: твой трофей — тебе и честь!
Оттащив лося в сторонку от машин и костра, мужчины взялись за разделку мяса.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Всё! — демонстративно поставив ведро с чистой посудой прямо перед отцом, Лика гордо вздёрнула голову. — Я могу идти?
— Иди уже… — добродушно усмехнулся Ориф.
— УРА!!! СВОБОДА!!! — прыгая от радости, громко закричала она, как вдруг заметила, ЧЕМ занимались мужчины, и осеклась. — Это… ЧТО…? — прошептала Лика, глядя на освежёванную тушу.
— Лосёнка придавили, — ответил Ориф, совсем не замечая широко распахнутых от ужаса глаз своей дочери. — Сегодня шашлык из ЛОСЯТИНЫ будем есть!