— Неохота, — буркнул он и, чтобы избежать дальнейших разговоров, так посмотрел на девчонок, что те, растерявшись, отступили.
— Ну, хорошо, хорошо… Как хочешь. Мы думали…
О чем они думали, ему было неинтересно.
Он сам теперь не мог отвязаться от собственных дум. Будто какая-то пелена сползла с глаз. И было даже странно: раньше жил, читал учебники, книги, решал задачки по математике, ходил в кино и ни о чем вроде не думал. Все казалось простым, обычным, легко совершимым. Дни летели за днями, что-то уходило, и что-то новое, неизведанное, приходило. И так хорошо было жить в этом беспрестанном таинственном ожидании следующего дня, который обязательно придет и подарит себя ему, Сергею…
И вдруг вступила в него, вошла в мозг и сердце мысль: жизнь — это не смена дней, не череда часов и минут. Жизнь — это когда сердце заполнено чувствами, которые поднимают, гонят вперед. Это постоянное действие, круговорот миллионов частиц, таких же малых, как и он, и более весомых, более значительных, совершающих свое движение в гармонии, создаваемой нашим обществом, его потребностями, его насущными целями.
Модель его понимания жизни была, конечно, условна и в чем-то даже наивна. Но самое важное, что он извлек из своих размышлений, — это совершенно четкое, ясное сознание необходимости найти себя, определить свое место в жизни, свое главное дело. Чтобы в общей структуре частиц (Сергею импонировал язык физиков) его роль и его рабочая нагрузка были наивысшими.
Он думал. Он взвешивал.
В конце мая Сергей решил окончательно: он поступает в военное училище.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Второй день длилось ненастье. Нудный дождик часами брызгал, превратив поля в чавкающие при ходьбе болотца, а дороги, разбитые танками и бронетранспортерами, — в жидкие грязевые потоки. Лейтенант Колотов демонстрировал солдатам свою закалку: ходил прямо по лужам и не шарахался, если с ветки обрушивался на него холодный душ. В серых глазах Колотова и на всем лице его было такое выражение, точно он говорил: «Какая чепуха — дождь! Мы видали и покрепче штучки». Старший сержант Саруханов стоял перед ним, держа руки по швам. У Саруханова отношение к дождю под стать колотовскому: «А что, в самом деле? Не сахарные, не растаем… Подумаешь, дождь!»
— Товарищ лейтенант, ну как? Какие новости?
Колотов только что вернулся от Богачева. Подразделения полка были теперь разделены на две части и действовали друг против друга. В палатке у Богачева собрались командиры приданных подразделений. Капитан Богачев развернул на столике карту и начал сразу с обстановки — никаких обсуждений, что было ночью или утром, никакого, анализа.
«Может, так и надо? — подумал Колотов. — Мне, новичку, хочется знать, что да как, а им все ясно, для них вчерашний день — что прошлогодний снег».
Против них действовал второй батальон полка. Полоса обороны из трех опорных пунктов, один из них — в роще Голубая. Богачев позвал лейтенанта-артиллериста, и тот рядом с картой Богачева расстелил свою, расчерченную красными линиями. На разбор этой схемы, на сверку ее с картой ушло минут пять, потом Богачев подзывал по очереди командиров взводов и обсуждал с каждым его боевой участок. Колотову было достаточно выслушать несколько вопросов, чтобы понять: командир роты знающий, деловой человек. Все было у Богачева предусмотрено, все выверено, и, кажется, самый придирчивый и строгий начальник не мог бы обнаружить малейшего изъяна в его наметках и планах.
— Где сейчас ваши люди?
— Взвод отдыхает. За исключением дежурных наблюдателей.
— Оружие, снаряжение?
— В порядке.
— Не раскисли под дождем?
— Нет.
— Смотрите, чтобы готовность… Я проверю.
Богачев разговаривал в своей обычной суховато-резкой манере; он разговаривал тем же тоном и с другими офицерами, не было никакой разницы. Но Колотова, однако, неприятно возбуждали интонации ротного командира. «Я теперь свой, но еще не могу привыкнуть», — подумал он.
Старший сержант Саруханов, без плащ-накидки, в легкой ватной куртке, вышагивал рядом с Колотовым.
— Ну как там, товарищ лейтенант? Что нас ожидает?
Его лицо дышало молодостью, веяло от всей его фигуры здоровьем и энергией привычного к походам, к условиям полевой жизни человека. Из-под козырька фуражки поблескивали влажно глаза.
— Новостей особых нет, — произнес задумчиво Колотов. — Держать пока оборону. Но предполагается атака на опорный пункт «противника». — Он рассказал Саруханову все, что слышал у командира роты в палатке; они вместе спустились по склону и посмотрели на скрытую в моросящем дожде, темным пятном выступавшую на горизонте рощу.