— Господи, Гриш, какой секс в душе? Ты сам на ногах еле стоишь, — не сдержала тихого смеха Князева.
— Ну вот поэтому я и думал о дрочке. И, блин, даже на нее сил не было.
— А сейчас-то вроде вернулись? — мурлыкала Оля.
— Да, получше уже, — подтвердил Птицын, залезая второй рукой под одеяло.
— Гриш, — почти взвизгнула она, чувствуя, как его пальцы коснулись ее между ног.
— Тихо-тихо, — зашипел он, ругаясь. — Оль, какого хрена ты без белья?
— Постирала трусики. Они у меня одни, — объяснила она, дрожа от его прикосновений.
— Хм… пожалуй, это даже хорошо.
Гриша продолжал целовать ее, поглаживать, исследовать и дразнить.
Оля тихо постанывала, не смея оттолкнуть его, купаясь в удовольствии, но все же вспомнила, что Гришка начал все это из-за собственной нужды. Она тоже запустила руку под одеяло, желая взаимного удовлетворения, но Гриша перехватил ее ладонь.
— Сначала ты, — объяснил он.
— Но… — запротестовала было девушка.
— Нет, нет, Оль. Пожалуйста. Ты…
Она лишь протяжно застонала, абсолютно обезоруженная. Гриша надавил чуть сильнее, и этого хватило, чтобы ее начала бить мелкая дрожь. Он ловил ртом стоны, которые она не в состоянии была проглотить, и обнимал так крепко, как мог, смакуя вибрацию ее тела от яркой разрядки.
— Спасибо, любимая, — проговорил он ей в губы, улыбаясь.
— Ага, обращайся, если что. Всегда пожалуйста, — не сдержала Оля хихиканья.
— Обязательно обращусь.
— Может, теперь мы займемся… — она скользнула рукой за резинку его пижамных штанов, обхватив ладошкой уже давно готовый к ее вниманию орган.
— Как поживает самый ворчливый пациент на свете? — ворвался и их интимную идиллию голос Натальи, а следом вошла в палату и она сама. — Оль, ну сколько можно говорить — не положено с ним в кровати находиться.
Все еще держа Гришку рукой, Ольга смотрела ему в глаза, игнорируя привычную лекцию от Старшей. Взгляд Птицына на мгновение потемнел, но он быстро справился с собой, стер с лица бешенство, заменив раздражением.
— Вот, Оль, именно об этом я и говорил. Надо линять отсюда. Я сыт по горло чертовой больничкой, — он обращался к подруге, но говорил громко, чтобы ни одного слова не пролетело мимо ушей Наташи.
— Ты тут не Командир, Гришань, — совершенно спокойно отвечала леди-врач. — Когда выпишу, тогда и пойдешь домой. А пока рано.
Она двинулась к голубкам, явно имея намерения провести осмотр. Ольге пришлось разжать пальцы.
— Черт, — только и выдохнул Гришка, вздрогнув, словно от адской боли.
Стараясь не спалиться, Ольга аккуратно вытащила руку из-под одеяла и сползла с кровати, чтобы как обычно устроиться рядом на кушетке. Наталья ничего не сказала, но по ее ехидной полуулыбочке и хитрым глазам было ясно, что она все прекрасно поняла.
Гришу выписали через три дня. Его еще не до конца покинула слабость, но Наталья посчитала, что в случае ухудшения состояния помощь можно будет оказать и на дому. Птицын мысленно подпрыгивал, покидая госпиталь, так ему осточертело пребывание под надзором. Он шел по больничному коридору, обнимая Олю, которая вдруг поняла, что придется ловить такси. Она еще несколько дней назад просила Эрика вернуть машину Артуру, брезгуя теперь любым напоминанием о нем.
Но заботы о транспорте отпали сами собой. На парковке их ждали Наташа и Эрик.
— Залезайте на заднее, подбросим вас до дома, — кивнул Старший на свой мерседес.
Гриша вздернул брови, а Оля недоуменно пожала плечами. Она, конечно, подозревала, к чему это все, и даже была рада, что не одна будет объясняться.
Радио тихо пело, пока они молча ехали до Олиного дома. В тесной прихожей ее хрущевки они все время задевали друг друга локтями, пока снимали верхнюю одежду, бормоча извинения. То же тесное неудобство просочилось и на небольшую кухню. Оля поставила чайник, нашла вазочку с конфетами, лепеча в оправдание, что и угостить гостей нечем. Гришка не выдержал первым.
— Почетное сопровождение очень лестно, но я бы попросил ближе к делу и без преамбул, — выдал он, выразительно глядя на Старших.
— Гриш, ты не просто так загремел в госпиталь, — начала Наталья, зыркнув на Олю.
Князева вздохнула, понимая, что именно она должна начать, а уж потом ее поддержат.
— Тебя отравили, — тихо проговорила Ольга, опустив глаза. — Артур добавил яд в Бордо, которое заказал специально для тебя.
— Проклятье, — рыкнул Птицын, сжимая кулаки, но тут же смерил гнев, спросил: — Откуда ты узнала?
— Я… я… — она знала, что следующее признание взбесит его, но понимала, что сказать придется. — Я поехала к нему, когда…