Тяжелой поступью ночь явилась на просторы пустыни, скрывая под пепельным конасом надежду мира и злые помыслы. Но мрак не смог затмить огни Амала, трепещущего в ожидании завтрашнего дня, обещающего стать началом новой эпохи. Эпохи правления джиннов.
Облаченная в бирюзовые наряды Самирам в сопровождении брата грациозно выплыла на террасу Обсидианового дворца, у подножья которого простиралась широкая площадь, от края до края заполненная людьми.
– Мой возлюбленный народ, – голос женщины звонко журчал горным ключом, – я горжусь, что прихожусь вам сестрой! – Толпа заликовала. – Завтра наступит великий день, вписанный в манускрипты, как Торжество Пламени и Силы! Падут стены городов! Склонятся головы ничтожных народов, молящих о милости! Насытится земля кровавыми ливнями, и взойдут ростки победы там, где джинны оставят свой след!
Пронзительный раскат грома заглушил воодушевленные крики жителей Амала. Казалось, сотни колесниц, запряженных мантикорами, пронеслись по божественным чертогам. Тысячи глаз, охваченные ужасом, поднялись к небосводу, затянутому черными тучами. Внезапно налетевший ветер, словно безумный скульптор, ваял из грозовых облаков три грозных лика, принадлежащих то ли мужчинам, то ли женщинам. Волна ропота прокатилась по площади, превращаясь в нарастающий самум.
– Остановись, джинн, пока твои слова не навлекли беду! – голос призрачного лица звучал величественно и твердо, но все же не вселил страх в сердце заносчивой Самирам.
– Великие Творцы решили одарить нас вниманием! – иронично изрекла она. – Что же вы трусливо взираете с высоты? Снизойдите на землю!
– Твоя дерзость не ведает границ, женщина, – второй голос был исполнен грусти. – Твоя надменность принесет лишь скорбь собратьям, присоединившимся к тебе.
– Так остановите меня!!! Или же джинны истребят человечество, а затем свергнут Вас с небесного престола!
Толпа, вдохновленная смелыми речами предводительницы, сбросила оцепенение. В поддержку волшебницы прозвучали одобрительные возгласы. Бессмертные, убедившись в бесстрашии лидера, были готовы сразиться и с людьми, и с богами.
Самирм злорадно улыбнулась небесным владыкам, а затем, раскинув руки, обратилась к народу.
– Узрите, братья и сестры, трусость Творцов! Наше могущество пугает их, обнажая слабость! – янтарный взгляд женщины устремился к клубящимся лицам. – Завтра мы поработим человечество, и не пройдет и сотни лун, как народ джиннов доберется и до вас!
Словно обезумев, волшебники громко заверещали и засвистели, осыпая бранью Творцов. В их черных душах не осталось места страху перед высшими силами. Они предвкушали сладость победы, ощущали запах крови и видели себя обитателями небесных дворцов.
– Народ Амала засеял поле брани зернами гордыни и тщеславия, так пусть отведает плоды своих трудов! – произнес третий голос, хранивший до сих пор безмолвие.
Ветер усилился. Его безжалостные порывы стягивали газовые платки с голов женщин, рвали листву высоких древ и бутоны цветов, стирали лики творцов, превращая их в тяжелые грозовые тучи. Джинны кинулись по домам, стремясь скрыться от обрушившегося на город ливня. Гроза не утихала даже тогда, когда Амал уснул. Она атаковала оазис волшебства с новой силой. Шквалистый ветер вырвал с корнем вековые деревья. Бесконечные струи дождя превратили улицы в мутные реки. Огромные барханы, обступив крепостную стену, готовы были хлынуть волнами на город и поглотить его.
Наказание богов не ограничилось лишь разыгравшимся ненастьем. Рассвет народ джинов встречал в темнице. Их непокорность и высокомерие обернулись проклятьем. Волшебники оказались заключены навечно в предметы, что находились рядом с ними в ту злополучную ночь. Кто-то стал пленником жемчужного ожерелья, кто-то угодил в кольцо, а кому-то вовсе не повезло, и он поселился внутри кувшина, из которого когда-то пил вино.
Джинн, взмахнув головой, откинул упавшую на лоб прядь волос. В его бездонных голубых глазах поселилась грусть, а на переносице внезапно проступила глубокая складка, которой раньше там не было.
– Боги – великие мастера интриг и беспощадные палачи. Они не лишили нас бессмертия, но заставили подчиниться их воле. Мы вынуждены до окончания времен исполнять желания смертных, то и дело возвращаясь в проклятую темницу. Нам дано семь дней на воле. Неделя смертному на раздумье. По истечении срока мы исчезаем вместе с волшебным предметом, которому суждено скитаться по свету в поисках нового господина. Я могу исполнить три желания, но иногда люди так глупы и охвачены жадностью, что лишают себя даже единственного шанса реализовать мечты.