— Ты защитишь его от Семьи. Но от судьбы не убережешь, брат. Если везение фириона не бесконечно, изменить это не в твоих силах.
— Хорошо. Предположим, я закрою на все глаза. Но что мне говорить остальным, когда он выкинет еще что-нибудь? Согласись, их можно понять. Мне и самому иногда хочется убить его. А для них он просто получеловек. Порождение бога и простой смертной. И из-за капризов моего отпрыска под ударом абсолютно все.
— Это не каприз Бассарей. Он не замок хрустальный пожелал или смазливую вакханку трахнуть. Это болезнь. И, боюсь, неизлечимая.
— Как же мне объяснить Семье принятый мной нейтралитет? Это мы с тобой его любим. А если смотреть субъективно… сам понимаешь.
— Скажи им то же, что сказал тебе я. От Илая еще не было реального вреда. Лишь опасения.
— И ты веришь, что они прислушаются?
— Ты спросил, как объяснить свой нейтралитет. Я ответил. А понравится им это или нет… у них все равно нет выбора.
— А ты? — Бог беспокойно заглянул в глаза брату. — Ты веришь в то, что говоришь?
— Я верю в то, что из-за нашей прежней жестокости, нетерпимости и желания иметь власть любыми путями, Вездесущий смог забрать все не только у нас, но и у людей. И еще я научился мириться с судьбами. А ты учись считаться с выбором сына. Мне так же, как и тебе страшно и больно при мысли, что все кончится плачевно, но это его выбор. Прими его.
— Постараюсь, — сдался Бассарей. — Но мне трудно. Ведь все, что он делает, совершенно бессмысленно и бесполезно. И ради этого я должен пойти против остальных? Стоит Ливии вернуться из забытья, как все хорошее кончится.
— Согласен. Ливия, по сути, мертва, причем так давно, что мы и сами не знаем, когда это случилось. Но, Бассарей! Разве возращение Илая из самого низа и все, через что он прошел там, малая жертва, чтобы хоть немного побыть счастливым? Хотя бы раз за все эти годы!
Дионис не ответил. Внутри него шла борьба. Бог уставился в окно, подперев рукой подбородок, и думал. Все больше ему казалось, что он любит сына той же слепой любовью, что Илай Ливию. Он был готов простить фириону все, даже возможную победу Вездесущего. Только одного не смог бы. Смерти. Бассарей так был привязан к сыну, что вынес бы его потери. В душе бог ненавидел себя за собственные несчастья, преследовавшие его с самого рождения, за то, что его дети страдают, будто каким-то невероятным образом унаследовали судьбу отца, за свои многочисленные ошибки, которые до сих пор влекут последствия. Бог ненавидел себя даже за бессмертие, которое гарантирует вечное отсутствие покоя. Бассарею было жутко представить дальнейшее будущее. И он не простил бы Илаю его смерти потому, что потерял бы то немногое, чем мог гордиться.
— Хорошо, уговорил. А теперь ответь мне, ты научил его так мастерски прятаться? — сощурился Дионис.
— Как ты мог такое подумать обо мне? — Гермий оскорбленно вскочил с места и невинно захлопал ресницами.
— Ну-ну… — протянул бог.
— Послушай, есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. Илай спас Сашу от какого-то существа. Есть мнение, что это слуга Вездесущего.
— Информация устарела, Лукавый. — Бассарей насмешливо посмотрел на брата.
— Что?.. Но как ты… откуда?..
— Не один ты такой умный. А я люблю не только своего сына, у меня еще есть любимая дочь.
— Ни за что не поверю, что она сама тебе рассказала.
— По-твоему я настолько не вызываю доверия? — обиделся Дионис.
— Не совсем. Ты слишком закрыт для нее, а значит ни к чему ждать откровений.
— Пожалуй, ты прав. Я учту это.
— Так как же ты узнал?
— У меня свои источники, Гермий, — туманно ответил Бассарей, глядя на бегущих наперегонки девчонок, каждая из которых спешила первой занять в ванную.
07.03.2018
Катька таки успела первой. Обиженно посмотрев за захлопнувшуюся перед самым носом дверь, я закинула полотенце на дверь ее комнаты и пошла на кухню. Бассарей все еще был здесь. Он приветливо кивнул мне и предложил сесть рядом. На столе стоял мой любимый пивной стакан, который я когда-то сперла у старого знакомого. Опять Гермес его взял! Я почти уверена, что он специально это делает, чтобы в очередной раз послушать мои недовольные комментарии. На самом деле мне совсем не жалко дурацкого стакана, просто для нас с Лукавым это давно стало некой традицией. Но сегодня я не стала возникать. Мне нужно было выяснить несколько важных моментов. Но прежде чем я открыла рот, Бассарей, хитро прищурясь, поинтересовался: