Ребята тем временем взяли меня за руки и повели куда-то вглубь леса. Я даже не пыталась сопротивляться. А еще старалась не смотреть на совокупляющиеся там-сям парочки, а местами и натуральные оргии. Мой маленький смертный мозг пока не привык к таким зрелищам.
Шли мы недолго. Вскоре пред нами возникла огромная чудесная поляна с молодой зеленью, пушистыми елками и зарослями плюща. Насладиться пейзажем, к сожалению, не удалось, потому что все вокруг орали как резанные, свистели, пели, спорили, гоготали или о чем-нибудь спорили. После пятидневного пребывания в гордом одиночестве все это показалось мне сущим дурдомом. Было очень трудно сосредоточиться хоть на чем-то.
За считанные минуты ребята сообразили прямо на траве некое подобие стола, выложив овощи, фрукты, вяленое мясо, копченую рыбу и что-то напоминающее мини-лаваши. Несколько сатиров уже волокли в центр поляны огромные охапки сухих веток, кто-то разделывал мясо, кто-то побежал за медными кубками. Для меня все было, как в тумане и казалось нереальным. То ли от непривычной атмосферы, начиная от непривычных запахов и обстановки и заканчивая беспрерывно мельтешащими многочисленными лицами, то ли от того, что все происходило слишком быстро. В любом случае, если это сон, то пока он не очень страшный...
Рыжая вакханка в сопровождении самой молодой девчонки принесла мне замечательную голубую тунику и заставила переодеться. Причем прямо здесь, не отходя, так сказать, от кассы. Краснеть и сопротивляться было бесполезно, поэтому обреченно вздохнув, я сняла юбку и кофточку и, услышав хор восхищенных вздохов козлоногих, быстро натянула подаренную одежду. Как я ни старалась не смотреть в глаза присутствующим, одергивая тунику, после второго захода вздохов не удержалась. Сатиры дружелюбно улыбались и, судя по горячим взглядам, мой новый образ пришелся им по вкусу. Вакханки оценивающе оглядывали меня сверху донизу и, удовлетворившись результатом, довольно хмыкали и ободряюще улыбались. Кто-то вплел мне плети плюща в пряди волос. Один из очень обаятельных рогачей подал мне Бассареево вино и, заметив, что я чувствую себя неуютно, понимающе подмигнул и негромким хрипловатым голосом заявил:
— Чего с них взять? Девки же. Во все века шмотки да прически. Но мы-то с тобой знаем, что без одежды куда лучше! Правда?
Я неуверенно кивнула и сделала глоток из кубка. Странно… Но после этого всеобщий шум как будто стих. Даже, скорее, я сама каким-то невероятным образом вписалась в компанию. Крики больше не напрягали. Наоборот, появилось ощущение, что являюсь частью чего-то общего. Я больше не одна! От счастливого осознания я выронила кубок из рук и, перепугавшись за одолженную одежду, схватилась за подол. И только конченая растыка могла зацепиться за единственную торчащую ветку из горы сучьев, сложенных позади. Я пошатнулась и, едва успев схватиться за крепкое волосатое плечо, все-таки умудрилась удержаться на ногах. Сатир громко расхохотался и, обняв меня за талию, крепко прижал к себе.
— А ну-ка руки, Фем! — тут же влезла Рыжая, отпихивая здоровяка в сторону. — Ты бы не забывался, дружок! А то мало ли что…
— Да чего ты, Эрифа, — начал оправдываться сатир. — Я же по-дружески!
— Ага, знаем мы вашу дружбу, — проворчала вакханка и, усадив меня возле импровизированного стола, начала объяснять: — Тебе нужно расслабиться. Друзья Бассарея — наши друзья. Здесь все тебе рады. А к остальному сумасшествию можно быстро привыкнуть.
Она говорила с такой теплотой и участием, что мне окончательно полегчало. Я улыбнулась и благодарно посмотрела на Рыжую. Та кивнула и устроилась рядом. Не знаю даже, для поддержки или чтобы присматривать за горячим обаятельным рогачом…
Когда последние приготовления были закончены, все уселись в кружок и приступили к обильным возлияниям. Я категорически отказалась пить, несмотря на то, что здесь это могло показаться моветоном. Лукавый сидел напротив меня с задумчивым видом. Кажется, его совершенно не волновало происходящее. Он был занят своими мыслями, лишь изредка хватаясь за вино, но, задумавшись, так и забывал про него и снова отставлял в сторону.