— Нужно поговорить, — его голос сделался более мягким.
Подойдя вплотную, я с невероятным усилием удержалась от того, чтобы не дать ему по морде, и прошипела:
— А я-то, дура, хотела познакомиться. Посмотреть на благородного полубога, страдающего от неразделенной любви. А ты та еще тварь, оказывается…
После моей последней фразы повсюду послышались приглушенные возгласы. Очевидно, никто, включая самого Илая, не привык, чтобы с ним так обращались. Только меня было не остановить…
— Что такое, фирион? Кажется, так тебя называют? Зверь? Свинья ты, а не зверь! Мерзкая, двуличная свинья! Разговаривать мне с тобой не о чем! Эрифа! — Я повернулась к вакханке. — Доставь меня домой, пожалуйста.
— Хорошо, — тихо ответила она и засобиралась, с опаской поглядывая на растерянного Илая.
Я собралась отойти, чтобы дождаться Рыжую в стороне. Подальше от него… На глаза уже наворачивались слезы, и было все труднее удержать их, не показать этой сволочи. Вот так — он мой с первой встречи! Ха! Идиотка, уши развесила и ждала, как дура!
Но стоило сделать шаг, как он схватил меня за руку и потянул на себя.
— Лучше не трогай меня, — честно предупредила я, пряча глаза.
— Ты никуда не пойдешь, пока мы…
Договорить он не успел, потому что я все-таки не удержалась и от души вмазала ему по морде. Мои слезы как ветром сдуло. Бешенство, оказывается, очень помогает сдерживать истерику. В глазах фириона загорелись опасные огоньки, но тут же потухли. Он провел тыльной стороной ладони по месту удара и поморщился. Эрифа уже поднялась и, обогнув Илая от греха подальше, встала у меня за спиной в ожидании.
— Еще раз припрешься ко мне домой или будешь искать встречи, я за себя не отвечаю, — пообещала я и, не дождавшись ответа, пошла прочь.
Рыжая, молча догнала меня, взяла за руку, и через секунду мы были дома. А я-то забыла, что идти куда-то необязательно…
— Хочешь, я останусь? — предложила она, рассеянно оглядывая мою комнату.
— Не сейчас. Прости.
— Ничего. До встречи… — понимающе кивнула она и исчезла.
Наконец-то можно дать волю эмоциям! Убедившись, что дома никого нет, я уткнулась в подушку и завыла во весь голос.
Глава 8
Утром мне довелось застать на кухне Лукавого. Бодрого, свежего и трезвого. Наверное, что-то решил. Но мне было не до этого — внутри все ныло, злость, боль и обида не желали оставлять в покое. Особенно боль, острая, невыносимая и неугомонная. Такая, что хотелось сбежать, только бежать-то некуда. Я никогда не страдала так ни из-за одного мужика. А тут приспичило же, да еще из-за такого козла, с которым вообще без вариантов…
— Ты знал?!
— Что? — удивленно посмотрел на меня Гермий.
— Знал, что тот, кто меня спас, — долбаный сынок Бассарея?
— Ты считаешь, я мог знать, не видя твоего тайного друга? — вопросом на вопрос ответил Лукавый.
— Прекрати юлить! Да или нет?
— Сбавь тон, девочка! Не нужно срываться на мне из-за своих неудач на любовном фронте! — разозлился он.
Так-то он прав... И что я привязалась? Дураку понятно, раз он не видел того, кто меня спас, значит, не мог знать, кто он… Нельзя же быть такой эгоисткой…
— Прости, Лукавый… Прости. Я не хотела тебя обидеть.
— А в чем, собственно, проблема? — смягчился бывший бог.
— Да ладно, неважно. У тебя своих забот хватает… Я пойду…
— Куда?
— Не знаю… Пойду где-нибудь с собой покончу, — криво ухмыльнулась я.
— Ты уверена, что хочешь быть одна?
— Да. Только не обижайся, хорошо?
И ушла. На пару дней ушла. И где меня только ни видели. Пляжи, клубы, бары, кабаки, дворовые лавочки… Каждый вечер я приносила обильные жертвы Дионису, сменяя одного мужика за другим. Первые дни делала это, чтобы заглушить боль и своеобразно отомстить. Хотя что там фириону до моей мести… Потом начало нравиться. Легче не становилось, но работа с энергетикой делала меня сильнее в магическом плане. Кроме того, я получала болезненное удовольствие, видя удивленные, расстроенные и в то же время покорные лица своих кавалеров, когда уходила от них утром. Правда до утра оставалась только первые несколько ночей. Им явно хотелось, чтобы я задержалась — и не только из-за безумного и неповторимого секса. Было видно, что они готовы до конца дней выполнять любые прихоти, лишь бы я осталась рядом. Но нет. Я хотела видеть их страдания. Это доставляло немыслимое, хотя и кратковременное удовольствие. Что же, пусть так, но хоть что-то. Потому что в постели я не испытывала ничего, кроме животной страсти и желания довести партнера до исступления.