— Где Данила? — озвучила Катька мой немой вопрос.
— Выйдите, — тяжело дыша, сказал он, не спуская с меня глаз.
— Где Даня, я тебя спрашиваю?
Резким рывком он буквально пригвоздил подругу к холодильнику, крепко схватив за шею.
— Не надо Илай! — Гермий схватил его за руку.
Сын Бассарея, будто не слыша, продолжал держать перепуганную Катю. Он сжимал ее шею не сильно, надо отдать ему должное. Она не задыхалась, но и не могла произнести ни слова.
— Я сказал — перестань, — тихо повторил Гермий с опасными нотками в голосе.
На этот раз племянник послушался, и подруга, закашлявшись и держась за шею, скользнула за спину своего защитника. Фирион снова повернулся ко мне, бросив через плечо:
— Живой ваш Даня. Без сознания там остался.
— Давай я помогу тебе. Ты весь в крови, — засуетился Лукавый.
— Уведи ее, дядя, — тихо попросил фирион, кивая на Катьку.
— Нет! — Я с трудом узнала в этом крике собственный голос. Не знаю, как большой кухонный нож оказался у меня в руке, но я даже обрадовалась, заметив, как острие уперлось в шею Илая. — Еще раз тронешь моих близких… я тебя убью! — пообещала я.
Катька и Гермий ошарашенно смотрели на эту картину, не двигаясь с места. Фирион медленно повернул голову ко мне и придвинулся так, чтобы кончик лезвия вошел ему в шею. Прекрасные дикие глаза грустно посмотрели в лицо.
— Твоих близких… А кто это? Она? — он кивнул на подругу. — Или Данила?
— Оба, — почему-то ухмыльнулась я.
— Уверена? — Он еще сильнее надавил собой на лезвие.
— Прекратите! — Лукавый оттолкнул Илая и выхватил у меня нож. — Сядьте и поговорите спокойно, как взрослые люди. Мы ждем.
С этими словами он вывел потрясенную, хранящую молчание Катю и хлопнул дверью.
— Так ты уверена в том, что сказала? — Он бросил взгляд на мое оружие, оставленное Гермием на столе.
— А что? — снова усмехнулась я. — Порежешь, если да?
— Нет. Потребую, чтобы ты завершила начатое. А если ты не сделаешь этого, я убью его.
— Говори, что хотел, и проваливай, — сдалась я, закуривая очередную сигарету.
— Все просто, — развел он руками. — Ты нужна мне. Я не врал тебе тогда.
— Угу. Еще и издеваешься, да? — зло сощурилась я
— Нет.
— Слушай, — теперь бешеные искорки заблестели в моих глазах, — никак не пойму… Ты думаешь, я ничего не знаю? Про твою Ливию, про то, что ты делал для нее. И про то, как любишь до сих пор? Или тебе хватит наглости и тупости отрицать?
— Я уже говорил, — напряженно произнес он, — что люблю тебя с первой встречи.
— Про это там не было ни слова. Ты ее любишь, Илай. А мне говорил, что ты мой. Что я нужна тебе. Чтобы потрахаться, видимо.
— Нет! — начал злиться фирион
— Хочешь сказать, что не любишь ее?
— Я хочу сказать, что люблю тебя! Иначе не бегал бы за тобой, как идиот. Не терпел то, что ты вытворяла эти две недели, потому что чувствовал себя виноватым. Не спасал бы ту, которая мне не нужна!
— Папа приказал спасать, вот ты и расстарался, — неуверенно предположила я.
Черт! Он был так искренен, а мне так хотелось верить…
— Он мне не указывает! — резко ответил он.
— А сбежал ты тогда утром тоже от великой любви?
Фирион опустил глаза.
— Я… боялся.
— Чего? Что я по старым обычаям заставлю тебя жениться?
— Нет. Боялся, что… ты прогонишь…
— Шикарная отмазка! — фыркнула я.
Он сорвался с места и, впившись окровавленными руками в подлокотники кресла, навис надо мной, приблизив лицо так близко, что закружилась голова. Его дыхание снова стало тяжелым и прерывистым.
— Не надо смеяться надо мной! Я хочу быть с тобой. Не желаю ни с кем делить. Просто поверь мне, и все. Умоляю тебя. Все, что ты пожелаешь, будет твоим.
— Не могу… — в отчаянии из последних сил упиралась я. — Как можно тебе верить? Тут одно из двух, либо ты прямо сейчас нагло врешь, либо твоя любовь так же не постоянна, как и поведение. Ее ты тоже любил, все делал, клялся, наверное, так же. А теперь вдруг резко передумал?
— Я никогда тебя не брошу. Прошу, дай мне шанс!
Илай с такой тоской и искренностью смотрел мне в глаза, что я все-таки сдалась.
— Хорошо. Но учти, что я все равно буду сомневаться и не доверять.
Надо было видеть его просветлевшее лицо. Он тут же вскочил на ноги и попытался сгрести меня в объятия, но я решительно выставила руку.
— Думаю, сегодня тебе стоит уйти, а мне еще раз хорошенько подумать о своем решении.