Но та молчала. Не успев отойти от первого шока, связанного с подругой, она окончательно потеряла связь с реальностью.
— Дай ей переварить, — понимающе улыбнулся Илай. — Информация ошеломляющая…
— Нет, ну вы хоть бы выпить дали, прежде чем такое… Хоть какая-то анестезия для мозга… Как так-то? А как же моя жизнь, моя мама, мой козел — бывший муж? — прорвало Катю.
— Просто еще одна жизнь, — пожал плечами Гермий, — постарайся не думать об этом. Привыкнешь со временем.
— Тихий ужас…
— Поговорить бы, Лукавый, — попросил Илай, намекая на уход Кати.
— Да общайтесь уже! — быстро поняла та. — Я пошла к Сашке спать. Если теперь усну, конечно… Хотя подождите, у меня вопрос… Я тоже потом вспомню и осознаю, кто я?
— Да, — в один голос ответили они.
Глава 9
Проснувшись, я сразу же подумала об Илае. Оборачиваться было страшно. Я замерла, боясь представить, что будет, если я снова лежу в пустой постели. Но долго сомневаться не пришлось, кто-то повернулся и тихо засопел рядом со мной. Облегченно выдохнув и протянув руку назад, я почувствовала тепло тела, прикосновение шелка и, не задумавшись, откуда бы взяться последнему, положила ладонь… на мягкую выпуклую грудь!!! Молниеносно перевернувшись, я полубезумным взглядом попыталась рассмотреть, из какого места у Илая выросла женская грудь. Ужас был настолько сильным, что я даже не сразу поняла, что вместо моего зверя тут лежит Катька. Она сонно потянулась, открыла глаза и, быстро оценив обстановку, благодаря моей руке, которую я так и не успела убрать, заржала, накрыв голову подушкой.
— Да ну на!.. — только и смогла произнести я.
Это развеселило подругу еще больше. Она силилась что-то сказать, но не получалось. От смеха перехватило дыхание. А я продолжала держать ее за интимное место и тупо наблюдать, как она задыхается от истерического хохота. Пришлось терпеливо ждать, пока она более-менее успокоится.
— Илай на кухне с Лукавым, — наконец, выдохнула она. — Я пришла согреть тебя своей любовью в надежде на взаимность. И, как погляжу, ты не против!
Услышав, это я молниеносно убрала руку и вскочила с постели, не зная, смеяться или плакать. Наконец, махнув рукой на продолжающую издеваться подругу, собралась пойти проверить, правда ли фирион там, но вдруг почувствовала сильную слабость и без сил упала обратно.
И будто куда-то провалилась. Комната пропала. Вместо нее появились размытые очертания леса. Вернее его края, а дальше была степь. Степь вдоль реки. Я потрясла головой, потом сощурилась, чтобы сфокусироваться. Получилось. Зеленые ветви дубов и каштанов приобрели четкость. Складывалось впечатление, что я уже была здесь и очень хорошо знаю эту местность. Вот позади меня должен находиться высокий серый забор, исписанный и разрисованный кусочками угля, мелом и краской из баллончиков. Синей и золотисто-коричневой… Медленно обернувшись, я поняла, что да. Я права!
Совсем рядом, из-за кустов терна, слышались приглушенные голоса. Очень знакомые. Что они говорят, не разобрать, а идти к их обладателям почему-то совсем не хотелось. Не могу объяснить почему. Повинуясь странному позыву, я двинулась в сторону реки, по единственной широкой тропинке. За углом забора дорога изгибалась и продолжалась уже вдоль обрыва. Свернув туда, я на секунду остановилась и оглянулась назад, размышляя, не вернуться ли обратно. Но как магнитом тянуло дальше.
Стоило сделать еще несколько шагов, как перед ногами образовалась огромная дыра, наполненная чем-то мерзким, булькающим и хлюпающим. Как завороженная, я уставилась на эту черную массу и никак не могла оторвать глаз. Через какое-то время в отвратительных чавкающих звуках, стали выделяться голоса. Много. Возможно, тысячи или миллионы. Они что-то бормотали, шипели, кричали и скулили. И все одновременно. В голове появился нарастающий шум, который буквально сводил с ума. Не выдержав, я упала на колени и закрыла уши руками. Но это ничуть не помогало. Еще немного, и лопнут виски…
Но скоро шум начал стихать, а голоса — пробиваться сквозь него.
— Где ты? — спрашивали они. — Скажи, и я отпущу тебя. Говори!
Я молчала. Только брезгливость, липкий ужас и бессилие. И это было тоже мне знакомо…
— Не делай себе хуже. Скажи! Ты нужна мне. Где ты? Как найти? Говори, или я поглощу тебя!
Это продолжалось долго, но я упорно молчала, откуда-то зная: говорить нельзя. Голоса злились, и становилось хуже. Ноги отнимались, сердце бешено стучало, со лба ручьями лился пот.
Кто-то тронул меня за плечо. Я медленно, едва двигая шеей, оглянулась, но не смогла увидеть стоящего рядом. Совсем. Глаза щипало, не получалось открыть их даже на секунду. Мерзким голосам совсем не понравилось появление гостя, и они начали верещать громче. Сердце прекратило бешено колотиться — теперь оно билось все медленней, и я поняла, что умираю. Голоса разрывали изнутри, но в последний момент я почувствовала, что меня поднимают на руки. Медленно, с большим усилием. Тело словно налилось свинцом и хотело скатиться со спасительных рук, упасть в отвратительную жижу. Его тянуло вниз, будто из черноты вырвались многочисленные цепкие щупальца и тащили к себе. Однако тот, кто держал меня на руках, оказался силен и упорен. Он поднимал все выше, и голоса начали стихать, пока совсем не заткнулись.