— И я… — зачем-то добавила она. — Но разве не глава олимпийцев решает все?
— Очередная глупость о мифической горе, — поморщился Лукавый. — Впрочем, не будем отвлекаться. Хотя мне трудно говорить на уровне человеческого восприятия… но попробуем. Зевс очень умен и мудр. Особенно с тех пор, как мирами начал править Вездесущий. В конце концов, если люди позволили себе продать разум за обещанные блага…
— Значит, где-то в консерватории не алле, — закончила за него Катя. — И что дальше?
— Так вот, отец не торопится совершать опрометчивые поступки, которые порой кажутся простейшим выходом. Думаю, если в столь опасной ситуации Зевс изменит своим принципам, то только когда совсем прижмет. А пока будет слушать, смотреть и думать…
— Спасибо за доступное людишкам пояснение…
— Ну вот, опять, — проворчал Лукавый, усаживаясь на диван. Дело не в том, что вы глупые, а в вашем восприятии. Поэтому проще изъясняться более легким образом. Преобразуя такую энергию как разум, в нечто антропоморфное…
— А ты, дорогуша, тоже не то, что я вижу?
— Хм… Сейчас да, так как я обычный смертный, наделенный разумом и знаниями…
— Да-да. Можешь не продолжать, — нетерпеливо перебила Катя. — А в целом ты совсем не такой, как мы? Ты просто энергия, для которой чуждо все человеческое?
— Если бы мне было чуждо все человеческое, я бы не был энергией, способной работать только с людьми, зависимой от них.
— Да, но на деле ты просто долбаная сила, которой плевать на дружбу, любовь, верность и прочее?
— С чего такие недалекие мысли? — завелся Лукавый.
— Да с того, что торговле наплевать на какую-то смертную Катю, которая страдает из-за неразделенной любви!
— Так вот что тебя беспокоит… — улыбнулся бывший бог. — Мне не плевать. И ты не простая смертная.
— И как мы будем видеться, когда ты снова станешь богом — энергией?!
— Ну, я могу принимать любую форму, если ты успела заметить…
— Не нравится мне это все. А вдруг ты просто сейчас раб своих желаний, и потому я нужна тебе. Как я должна верить в «потом»?
— «Потом» может и вовсе не быть, если Вездесущий сделает свое дело. И поэтому давай несколько позже обсудим наши личные проблемы?
— Ну конечно, милый! — недовольно скривила губы Катя. — Конечно! Мы подумаем об этом ПОТОМ! Которого может не быть! Вот славно-то!
— Если его не случится, тебе это будет безразлично! — глаза Лукавого начали зеленеть.
— Как и тебе сейчас?! — в ярости спросила она.
— Лучше прекратить этот бессмысленный разговор, пока…
— Отлично! — Не дав ему закончить, Катя бросилась прочь из комнаты.
— Какая прелесть… — пробормотал Гермий, когда за ней захлопнулась дверь, и схватился за виски, опустив голову.
Как же трудно решать божественные, любовные, мировые и семейные проблемы, находясь в шкуре человека. Как тесна она и как переполнена эмоциями и переживаниями! Для сущности бога почти не осталось места. Вот-вот разойдется по швам…
21.03.2018
После того случая я отходила дня три. То головные боли, то слабость, то тошнота. Конечно, все было не так печально, как в момент возвращения, и тем более не так, как при созерцании мерзкой жижи, но все же. И вскоре я окончательно пришла в себя и зажила нормальной жизнью. Так прошел месяц.
За окном была глубокая осень, беспрерывные дожди, огромные лужи во дворе и грустно сникшие листики тополей. По ходу чуяли, что недолго им осталось… Максимум до первых морозов. Но даже мрачный пейзаж за окном не умалял моего желания свинтить куда-нибудь из дома. Было настолько невыносимо сидеть в четырех стенах, тупо пялясь в потолок или книгу, что я начала подумывать о приобретении частного дома, взамен квартиры. Там я заведу пару сотен кошек, штук тридцать собачек, курочек каких-нибудь со свиньями, и хотя бы будет чем заняться… Невыносимо так жить! Первое время Бассарей безвылазно находился у меня, явно опасаясь очередного нападения. Но теперь стал все чаще линять, по якобы Семейным делам. Наверняка, просто тоже не мог тут больше находиться. Особенно напрягала напряженная атмосфера из-за поругавшихся голубков — Лукавого и Катьки. Выяснить причину скандала не удавалось, потому как при первом же вопросе оба надували губы, старательно делая вид, что не понимают, о чем речь. Вот уж где несовместимое с несовместимым…
Но самое страшное, что Илай не возвращался, и никто не знал, когда его ждать. А мне было очень плохо. Наверное, подобное мог испытывать наркоман с пятнадцатилетним стажем, у которого только что вырвали из трясущихся рук дозу и посадили в карцер. Пожизненно, сука! А с тех пор как у нас перестал ночевать Бассарей, все стало еще хуже. Я неоднократно просыпалась в поту, преследуемая странными кошмарами. То какие-то уродливые физиономии мерзкими мультяшными голосами орали мне «Пробудись!». То огромная волна, стирающая с лица земли целый город, а я, как завороженная, наблюдаю смерти несчастных людей и ничего не могу сделать. И конечно, как назло, все просили о пощаде именно меня, будто я им царь и бог в едином лице.