— А кто задел порог ногами и растянулся посередине комнаты?! — медовым голосом спросил Дионис, проскальзывая на кухню, и мы дружно заржали. Ну вот, а Катька говорила — не скоро встанут.
— Просто оступился! — попытался отмазаться Лукавый.
— Да-а-а?! А «морду» этому порогу кто возвращался бить… и долго прикидывал, где она может находиться?
— Гм…
Мы снова разразились смехом. Гермий махнул рукой и тоже засмеялся. Правда, ненадолго, потому что тут же схватился за виски и застонал.
В отличие от него, Дионис чувствовал себя превосходно. Он держал в руках свой бурдюк. Подняв к уху, бог удовлетворенно потряс им. И, как всегда, его «чаша» была полна. Плюхнувшись в кресло, он поправил тунику и подмигнул Лукавому, кивая на вино:
— Ну что, может?..
— Не-е-ет! — перебил его Гермий, не дав закончить излюбленную фразу. — Я не буду больше пить! Ненавижу тебя! Еще раз такое повторится, вообще больше шагу в эту квартиру не сделаешь! Скотина! Почему я болею, а ты нет? А? Объясни мне! За что?
— Так, может, по маленькой, за твое здоровье?
Гермий был на грани. Он пыхтел как паровоз, судорожно сжимая и разжимая кулаки. А Дионис как ни в чем не бывало отхлебнул вина и с блаженным лицом проглотил. После чего снова потряс, проверяя остатки. Да чего уж там проверять-то? Ясно, что не убавилось…
— Вылечи меня! — после короткой паузы потребовал Гермес.
— Так и я о чем… — улыбнулся синевласый, с готовностью протягивая Лукавому бурдюк.
— Не так!!!
— А как же прелести смертной жизни, которые ты так мечтал познать?
— Да хватит уже издеваться, — сжалилась Катька. — Похмелье — это как мучительная смерть. Прояви сострадание, о Бассарей!
— Ладно-ладно. Уговорили. Только глоточек сделать придется все-таки. По-другому не умею лечить. Давай, не жмись, Лукавый! Вот так!
С трудом заставив себя отпить, Гермий тут же просиял и посвежел.
— Спасибо, братец, — выдохнул он.
Катька собралась было что-то сказать, но стоило ей открыть рот, как в дверь зазвонили. Мы удивленно переглянулись. Кого могло принести с утра пораньше? Однозначно никого не ждем. Я первая пошла в коридор, и все двинулись следом. Дионис быстро сменил одеяние на привычное для простых людей.
Когда я поворачивала ключ, успела краем глаза заметить, что из моей комнаты выскользнул полураздетый Илай и встал у меня за спиной, настороженно глядя на дверь.
На пороге стояли двое ментов. Не знаю, каким чудом мне удалось сохранить спокойное выражение лица, но сумела. Они представились и назвали мои данные, уточнив, я ли это. Я кивнула.
— Проедем в участок? — предложил один.
Мое самообладание таяло на глазах. Нервно дернувшись, я замялась, не зная, что ответить, но тут вмешался Илай.
— Есть основания?
— Просто хотим побеседовать, — ответил один, щупая кобуру на поясе. Видимо фирион одним своим видом производил угрожающее впечатление.
— Просто побеседовать можно и здесь, — жестко ответил Илай, насмешливо наблюдая за действиями полицейского.
— Мы как-нибудь сами определимся, где нам удобнее, — с вызовом заявил второй, с неприязнью глядя на оппонента, и тоже опустил руку к поясу.
— Поверь, ты даже вытащить его не успеешь, — тихо пообещал фирион.
31.03.2018
Наверное, я побледнела. И от непонятного страха перед полицией, и оттого, что сейчас может произойти, и от воспоминаний об увиденном в лифте. Но ведь Илай уверял, что никто ничего не видел и следов не осталось… Да и я гораздо раньше его ушла. Неужели там камера была? Странно это все и неприятно. Услышав сына Бассарея, гости напряглись еще больше, но теперь не спешили хвататься за оружие. Может, каким-то образом почувствовали, что он не шутит. И точно успеет раньше них. Положение спасла Катька, которая, в отличие от меня, не забыла о том, что у нее есть кое-какие способности. Она выдвинулась вперед и, обворожительно улыбаясь, произнесла:
— Да вы проходите, ребята. Зачем ругаться? Сейчас сядем и поговорим все вместе. И у нас показания возьмете, вдруг мы тоже что-то знаем.
Моя язва как-то молниеносно превратилась в само обаяние. И полицейских как подменили. Словно влекомые магнитом, они проследовали за ней на кухню и начали извиняться за грубость, оправдываясь большим количеством утренних вызовов и еще чем-то там. Меня задержал Илай, крепко сжав мою ладонь.