— Помню, — с ужасом прошептала я, вспоминая ледяные, убивающие меня глаза.
— И это всего лишь мой раб...
— Тогда вернемся к первоначальному вопросу: какого… тебе от меня надо?
— Я уже ответил, — добродушно улыбнулся собеседник.
Вот талант у некоторых. Он очень располагает к себе, каждая улыбка, каждое движение, чистый взгляд, красивое лицо, даже долбаная белая одежда. К нему тянет, хочется продолжать разговор, смотреть на него, слушать, может, даже прикоснуться. И в то же время не покидает ощущение чего-то гадливого и склизкого. Как будто это шкура, под которой прячется нечто мерзкое и невероятно сильное. Маска, за которой бурлит и пузырится гнусь. И все же ты никуда не денешься, как ни сопротивляйся.
— Зачем я тебе?
— Я хочу привести тебя к истине. Показать, кто ты и насколько ошибаешься в своем выборе.
— А может, хочешь показать, какой ты белый и пушистый? Я ведь и так все о себе прекрасно знаю.
— Понимаю. Я чувствую, что тебя тошнит от меня. Но это лишь предвзятость. Тебе навязали такое мнение. Думаешь, что все знаешь о себе? Сейчас увидишь.
— Ага, все брошу и поведусь на это. Я, может, и не самая умная, но отлично понимаю, что ты готов показать мне любую реальность, только бы получить свое. И понимаю, что это будет покруче «2012» в 3D.
— Мне это ни к чему, — печально проговорил бородач. — Тем более что ты сама почувствуешь, где правда, а где интрига. Смотри.
Я проследила его взгляд и увидела как открывается дверь бара из которой… выхожу я. А следом… Дима… Тот парень, которого нашли мертвым, после того как я ушла с ним вдвоем. Не знаю как, но я была точно уверена, что это он, и по мере того, что видела, вспоминала все шаг за шагом.
— Пойдем, — протянул мне руку Вездесущий.
12.04.2018
Неуверенно глядя на страстно целующуюся пьяную пару, частью которой была я сама, я помедлила. Но, заметив, что они собираются уходить, встала и пошла следом, так и не приняв руку бородача. Через некоторое время я вообще забыла о его существовании, как завороженная следуя за собой из прошлого и наблюдая за каждым ее (своим?) движением. Я была очень пьяна. А мой спутник очень одержим моей грудью и ногами, судя по его похотливому взгляду. Я знала это, и мне это явно нравилось. Пока они (мы?) о чем-то ворковали, периодически останавливаясь, чтобы предаваться объятиям, поцелуям и прочим предварительным ласкам, незаметно дошли до старого парка.
Меня они не замечали. Не потому, что не оборачивались, а потому, что я не видели. Окончательно убедившись в своей невидимости, я приблизилась так, что расстояние между нами сократилось до трех-четырех шагов.
И ни души вокруг. Фонари на аллейке горели через один, и под очередным потухшим Дима резко остановился, схватил спутницу (меня… как же дико звучит!) за ягодицы и рывком привлек к себе.
— Я больше не могу! Хочу тебя прямо здесь! — требовательно заявил он.
— Э-э-эй! — с легким ужасом услышала я свой заплетающийся капризный голос. — Подожди-и-и! Я тебе ничего не обещала пока. У меня вообще-то есть любимый. Только он… не знаю, когда вернется.
— Мы с ним разберемся. А сейчас его нет. Давай я пальто помогу снять. М-м-м! Какая ты горячая. Жарко? — бормотал он, торопливо расстегивая пуговицы.
Жесть! Казалось, у меня сейчас крыша съедет. Во-первых, оттого, что это все вообще происходило. Во-вторых, от безумной похотливости парня. А в-третьих — от меня самой. Я, конечно, вяло сопротивлялась, как будто сама попавшая под влияние страсти, но что больше всего поражало — заставляла его так хотеть. Стопроцентно! Это отражалось в моих пьяных, сияющих глазах, в в них горела часть божественной силы Бассарея. По ней я могла узнать вакханку из тысячи людей. Но зачем так себя вести? Зачем отказываться и заставлять его хотеть? Словно во мне происходила невидимая глазу борьба.
— Ты разберешься с моим зверем? — после приличной паузы издевательски рассмеялась я. — Да он тебя переломает во всех местах.
— Да-да, — соглашался Дима, буквально насильно затаскивая меня в гущу деревьев, где земля была покрыта одеялом осыпавшейся желтой листвы. — Идем быстрее...
Я последовала за ними. Далеко идти не пришлось. Не в силах терпеть, парень повалил меня на спину, успев наспех бросить свою куртку под спину, и, держа меня одной рукой, свободной быстро освобождал от одежды.
— Ай! — выкрикнула вторая я. — Поаккуратнее нельзя? Я ударилась!
— Ничего. Сейчас, я быстро, — как одержимый бормотал этот озабоченный.
Лунный свет упал на лицо лежащей меня, и я увидела, что от страсти во взгляде не осталось и следа. Теперь там был легкий испуг, притупляемый алкоголем, и раздражение.