Можно, конечно, вернутся в академию, но лорд Джейсон сказал, что там моего монстра рано или поздно убьют… Вот если бы друг Клэйтона был хотя бы ректором, тогда все могло быть иначе, но он простой мастер и не сможет нас укрыть.
Так что… Сегодня ночью я сделаю то, что оставляла напоследок. Раньше, когда Клэй ещё был человеком, его сущность на втором слое уже была зверем. Что, если сейчас все наоборот, и глубоко в тенях я смогу найти своего любимого и достучаться до него?
От волнения меня знобило. И холод многократно усилился, стоило нырнуть в тени. На этом слое зверь почти не изменился. Разве что стал меньше и как будто прозрачнее, но уверена я не была. Тени размывают черты, притупляют ощущения.
Собравшись с силами, я шагнула дальше. И тут же упала на колени, выбив вместе с воздухом из груди остатки тепла. Клэйтон лежал на том же месте, где в реальности был зверь. Вот только монстр спал, а мой муж казался мертвым. Я трогала ледяные руки, гладила покрытые изморозью волосы, пыталась уловить дыхание. И всхлипнула, когда почувствовала его.
Тени не прощают задержек, мои силы стремительно таяли. Изо рта вырывался пар, но даже он был холодным. Я склонилась к Клэйтону и начала целовать — бестолково и смазанно, не испытывая ни капли возбуждения. Мысли были только об одном — если уйду сейчас, то не скоро найду силы вернуться. Если будет к кому возвращаться.
Но я продолжала целовать. Неумело, несмело и неохотно. С отчаянным пониманием, что мои действия не помогают никак. Клэйтон по-прежнему еле уловимо дышал, на длинных ресницах серебрился иней. А я дрожала все сильнее. Тени забирались под кожу, отнимая тепло и нашептывая смертельные колыбельные.
— Клэйтон, — безнадежно взмолилась я, — пожалуйста, помоги мне. Смотри, любимый, я здесь. Очнись. И спаси нас обоих.
На Клэйтоне было очень мало одежды. Рваные брюки, вроде тех, что носил лорд Джейсон, и светлая рубашка — то ли тоже порванная, то ли расстегнутая. Я положила ладони на голую кожу. Словно гладкий кусок мрамора. Холодный и мертвый.
Слезы закапали из глаз, но в тенях их даже не было видно. Просто на груди Клэя расплывались морозные пятна. Я снова попробовала его поцеловать. Но мои губы онемели от холода, я почти не ощущала их. Прокуси хоть до крови — ничего не почувствую.
"Кровь!"
Холод и тени пробрались не только в тело, но и в мысли, сделав их сонными и тяжелыми. Но в голове вдруг вспыхнуло видение — капля крови, качающаяся на травинке блестящей алой ягодой. Отвратительное воспоминание, но оно обдало меня огнем, от которого дыхание, ставшее почти незаметным, вырвалось густым теплым паром. А потом другое воспоминание — Клэйтон целует меня в церкви и случайно царапает губу. Он тогда с трудом удержал контроль.
"Вот именно! Кровь только быстрее сделает Клэя монстром!"
Или не сделает? В конце концов, что я теряю? Если Клэйтон не вернется, то и мне не стоит. Заберу его в тени и останемся здесь навсегда. Засыпать — это не страшно. Особенно, если вместе.
Больше я не думала. Пока холод вновь не заполнил мысли ленивой дремотой, я поднесла запястье к губам и прокусила его. Боли я не почувствовала. И крови тоже не увидела. Но рядом с морозными узорами от слез на груди мужчины начали расплываться другие кляксы — черные, словно обугленные. Мне даже показалось, что я слышу шипение обожженной кожи.
Ведомая отчаянием, я поднесла прокушенное запястье ко рту Клэйтона. Бледные губы тоже окрасились черным. Жутко, но отчего-то завораживающе. Я вновь склонилась к лицу мужа и языком протолкнула свою кровь в его рот. Мгновение ничего не происходило. А потом ледяные твердые губы чуть приоткрылись и мой язык натолкнулся на слабое движение его. Из моего горла вырвался протяжный то ли всхлип, то ли стон.
Раненое запястье чуть запульсировало. Я с трудом оторвалась от едва заметного отклика холодных губ и подняла голову. Щека Клэйтона, его шея, висок и волосы были черными от моей крови. Кажется, не чувствуя боли, я перестаралась и прокусила руку слишком глубоко.
Теперь я целовала уже с отчаянием. Как обидно сделать все правильно и умереть от этого! Отчаяние придавало сил и злости. Я прикусывала его губы, возможно, тоже до крови, толкалась в рот языком, нагло исследуя его так глубоко, что зубы касались зубов. Здоровая рука впилась в мужские волосы, раненая блуждала по голой коже груди.
А потом Клэйтон начал отвечать. Внезапно и жадно, как будто не лежал только что мертвым камнем, а только замер на миг и вновь активно включился в любовную игру. Но это продолжалось всего несколько волшебных секунд, которые едва не заставили расплакаться от восторга и облегчения. А потом он замер, отодвинул меня. Резко сел, перехватив раненую руку. Зажал рану. Я не могла оторвать взгляда от его глаз, мерцающих в тенях багровым отблеском.