Стоило мне показать свои права на собственную свободу, как он менялся в лице, говоря, что без меня он погибнет. Тогда я согласилась быть его ниточкой к жизни, о которой он не имел ни малейшего представления.
У него не было имени, и я решила дать его ему, но и эта идея оказалась не самой лучшей.
Он сказал, что имена не имеют значения, если их дают без назначения, не заплатив тому высокую цену. Я не понимала, о какой цене он тогда говорил. Его слова были очень странными, а иногда и пугающими, отчего порой я просто боялась с ним говорить, но тогда он говорил сам, не замолкая на целый день.
─ Если имя для тебя так важно, что ты можешь мне предложить? – спросил он как-то, похоже, долго размышляя над этим.
─ А что можно предложить в обмен на имя? – удивилась я, пытаясь хоть как-то понять его слова и намерения, которым часто не было логического объяснения.
─ В обмен на имя я заберу тебя с собой, в один прекрасный мир. Так ты по-прежнему хочешь дать мне его? ─ он широко улыбнулся, и от этой улыбки у меня на душе стало на удивление тепло.
− Да, но куда ты заберешь меня? С собой… это куда?
─ В тот мир, который я создам специально для тебя. Ты ведь любишь сказки? В детстве ты их любила особенно.
− Боюсь, сказки сейчас меня не интересуют.
─ Но интересовали. Ты не забыла, ведь иначе как ты видишь меня?
− Так тебя не существует? Я думала, ты реален, – я почему-то с огорчением сказала это.
─ Реален, если ты этого хочешь ты. Все зависит от тебя, от каждого из вас, людей. Хотите верить, и я появляюсь, не верите, и меня нет для вас.
─ Но если так, тогда кто ты? И откуда ты пришел?
На эти вопросы он не ответил, и я больше никогда не задавала их ему. Наверное, раз уж он не хочет об этом говорить, значит, это особенно тонкая для него тема, поднимать которую я так и не осмелилась больше.
Он дал мне время, чтобы я придумала ему имя, которое максимально бы описывало его, говорило о нем и не добавляло ничего лишнего.
Это имя должно было быть им самим, полностью выражающим его душу, его тело и взгляд этих нежных, но отстраненных от жизни глаз. И я не могла никак подобрать для него это имя, но твердо дала себе обещание, что когда придет время, я обязательно назову его.
Глава 2
Я всегда ходила с ним, смотрела кино вместе с ним, читала книги с ним и даже общалась с друзьями тоже с ним. Он был моей тенью, живой тенью, которая никогда не сводила с меня своих проницательных глаз, которые не переставали от меня что-то постоянно требовать. Сначала мне было не по себе, но со временем его присутствие стало для меня жизненно необходимым.
Засыпая, я обязательно смотрела в угол своей комнаты, где, на уютном мягком диванчике, сидел он, изящно закинув ногу на ногу. Он наблюдал за мной даже тогда, когда я засыпала, когда спала, и во снах я чувствовала, как он, наблюдая из-за угла, нашептывает мне удивительные сны.
Он часто спрашивал меня, не придумала ли я еще для него имя, но я лишь отмахивалась, говоря, что это очень сложный и долгий процесс. Он улыбался, верил мне, принимал все так, как было мною сказано, и мне было этого достаточно, но я чувствовала, как ему всего этого было чрезвычайно мало.
Так он пробыл со мной до окончания моей учебы в университете, оставаясь рядом столько, сколько это было мне необходимо. И после того, как он снова спросил меня насчет своего имени, я ответила, что ни одно имя, существующее в нашем мире, его не способно описать. И тогда он снова исчез, просто растворился в воздухе.
Мне было одиноко без него, и душа моя разрывалась на части от этого удушливого чувства. Но я знала, что он вернется, что-то твердило мне об этом, что-то настолько убедительное, что не поверить этому я просто не могла.
Но дни шли, шли недели, месяцы, а он так и не появлялся. Казалось, прошло много десятков лет, люди покинули меня, покинули мой мир, и я осталась совсем одна. Но люди окружали меня повсюду, они были близко ко мне, но этого было недостаточно. С исчезновением безымянной фигуры я лишилась чувства жизни, умерла для всего мира, а мир умер для меня.
Еще через неделю под своей дверью я нашла письмо в красивом черном конверте с белым атласным бантом, прикрепленным к черной печати.
Я поняла, от кого было это письмо. Подобной радости я не испытывала, наверное, за всю свою жизнь. Но тот факт, что он подбросил мне под дверь письмо, не явился сам, меня настораживал.
Я не знала, что побудило его сделать его. Мне даже казалось, будто он наблюдает за мной, когда я держала в своих руках это письмо, и от этого мне было немного спокойней.